Раздумывая о подступающей весне, об урожае, он подбросил лошади сена, потрепал ее рукавицей по шее. Лошадь подхватывала вислыми губами пахучую траву, вкусно похрустывала. Добрая еще лошадь, не изработанная, жалко — одна. Будь две таких, сколько земли поднять можно! Артем что-то примолк. Послал весточку с учителевой дочкой, и с тех пор ни слуху ни духу.
В последнее время он только о том и думал, как добыть коня на время весеннего сева. Без второго коня хозяйство не поднять. На Артемку, по всему видно, надеяться нечего. Наверно, что заробит, то и проест. Да еще, упаси бог, заведет ухажерку, фитюльку какую-нибудь городскую…
Кто-то постучал в ворота. Поставив вилы в угол, Захар вышел во двор. Над воротами возвышалась голова Базара в лохматом малахае.
— Эге-ге! Здравствуй-ка, хозяин! — весело крикнул пастух, и в улыбке сверкнули его белые зубы.
— А, тала! — обрадовался Захар. — Давай заезжай. — Он торопливо раскрыл ворота, и Базар, покачиваясь в седле, въехал во двор. Захар взял из его рук повод, привязал вспотевшую лошадь к предамбарнику.
— Пусть-ка подсохнет, потом дадим ей сена. Пошли в избу. Как здоровье твоего батюшки-то?
— Здоровье батьки хорошо. Большой поклон передавать тебе велел.
Дома Захар сказал Варваре:
— Вот это и есть тот самый Базар, о котором я говорил. Видишь какой — орел прямо. А ты садись, Базар, садись. Да раздевайся, у нас тепло, не то что в юрте. Сейчас будем пить чай, разговаривать.
Базар неловко присел на табуретку. Он чувствовал себя на ней, как гусь на ветке дерева. Узкими глазами внимательно осмотрел дом, восхищенно щелкнул языком:
— Хорошо живешь. Окошки большие, солнышка много. Хорошо!
— Ну где там хорошо! — возразил Захар. — Против юрты, конечно, но наш дом хуже многих в деревне.
— Э, наша юрта совсем худая. А пастухи тоже хотят жить в доме с большими окнами.
— А чего же не живете? Стройте и живите на здоровье.
— У нас только Еши да Цыдыпка могут дома себе строить. А мы нет… У пастухов даже юрты чужие. Пастухов при царе обижали, другая власть пришла — обижали, Советская власть пришла — тоже обижать стала. Зачем обижает Советская власть?
В голосе парня горечь, узкие глаза вопрошающе смотрят на Захара. И Захар, не выдержав его взгляда, отвернулся, неуверенно и глухо сказал, скорее даже спросил:
— Не может этого быть…
— Не может, говоришь? Ай-ай, мне не веришь. Базар никогда не брехал! Базар честный человек. Советская власть тоже плохая власть, как собака у кошки последний кусок мяса хватает.
— Что-то я не пойму тебя. Вы когда поставили у себя Советскую власть? — спросил Захар.
— У нас Еши — Советская власть, Цыдып — тоже Советская власть. Налог большой берут, говорят, русские требуют.
— Тут что-то не то. Не может так Советская власть… Вообще-то надо к учителю, к Павлу Сидоровичу, сходить. Он растолкует все, как надо. А я человек маленький, — Захар беспомощно развел руками. — Давай, Варвара, ставь пока самовар.
Накормив Базара, он повел его к учителю. Павел Сидорович был дома. У него сидел Клим Перепелка.
— Вот жаловаться на Советскую власть приехал, — Захар кивнул на парня…
— Чего? — хмуро переспросил Клим.
— Жаловаться, говорю, приехал парень на то, что Советская власть занимается обдираловкой пастухов, — твердо произнес Захар.
Павел Сидорович усадил Базара, стал расспрашивать. Клим свернул самокрутку, подошел к печке, выкатил алый уголек, прикурил.
— Что тебя не видно? — спросил он Захара, часто затягиваясь.
— Я все же крестьянин, — с усмешкой ответил Захар. — Плохое ли, хорошее ли, а у меня хозяйство. Весна на носу, сеять скоро надо. Я политикой не питаюсь, как некоторые.
— Не подковыривай, бросай это дело. Скажи лучше, семена-то есть?
— Семян вроде хватит. А вот лошадку вторую надо бы. Нынче хочу побольше посеять.
— Потом продавать?
— И продавать, и кормиться.
— А у некоторых семян вовсе нету. И пахать им не на чем, — с тоской проговорил Клим. — Ты метишь в богатенькие вылезти, а кое-кто без хлеба останется.
— Не я же виноват.
— Я не говорю, что ты. Виноваты царь, война, временные, кол им в горло! Новая власть должна всех накормить. И накормит. Но помощь ей требуется, понимаешь?
