— Остальная часть дома оформлена иначе?
— Да.
— Зачем тюрьма вам, понятно. А как использовал ее предыдущий хозяин?
— Вы очень любопытная жертва. — Зверь приподнял бровь. — С вами даже интересно. Я не знаю насчет предыдущего хозяина, но дом этот стар. Очень стар. Он строился еще в те времена, когда некоторым людям было позволено многое. Правда, содержали здесь, скорее всего, женщин.
— Что, люди, которым было позволено многое, не могли позволить себе женщин без насилия? Зверь задумчиво покусал губу:
— Нет. Дело, пожалуй, в том, что с насилием интереснее. Победить всегда приятнее, чем договориться.
— Победить, а потом убить?
— Я не знаю, как тогда было принято, — честно признался Зверь. — Такие вопросы лучше задавать историкам.
— Что же знаете вы? Помимо теории и практики убийств?
— Да, в общем-то, мне ничего больше не нужно.
— Жаль. — Отец Алексий вздохнул. — Вы не самый интересный собеседник.
— Это верно. — Убийца хмыкнул. — Я обычно не развлекаю жертв разговорами. Я их убиваю.
— Ну, до этого времени нужно еще дожить.
— Не переживайте. — Зверь улыбнулся. — Доживем.
— Может, опишете пока процесс? Чтобы я хоть знал, чего ожидать.
— Отец Алексий, — в черных глазах легкая укоризна, — вы же прекрасно знаете весь процесс. Я бы сказал, знаете в подробностях.
— То есть все будет так, как в книгах? Алтарь, пентаграммы, благовония, каменный нож…
— Каменного не обещаю. Вообще, ритуальные ножи, на мой взгляд, — глупость. Набор хирургических инструментов вас устроит?
— И что будет сначала? Печень или глаза? — он спрашивал, а внутри все холодело от сжимавшейся туже и туже пружины ненависти и спокойствия. Маринке вырезали печень. Глаза лишь потом… — …она видела все, что делали с ней…
— Да, — кивнул Зверь, — видела. Если вас это утешит, могу сказать, что с ней победить и убить не получилось. Только убить.
— Почему же?
Зверь задумчиво пожал плечами:
— Трудно сказать. Мне недоставало опыта. Первое убийство чем-то сродни первой ночи с женщиной. Далеко не все получается так, как хотелось бы.
— Значит, она была первой?
— Что же, по-вашему, я к четырнадцати годам уже успел стать завзятым убийцей?
— По-моему, ты таким родился, — заметил отец Алексий.
— Ну что вы, — покачал головой Зверь, — Люди не рождаются ни убийцами, ни священниками. Ими становятся.
— Зачем же ты сделал это? Раз она была первой, ты не мог знать, что чужая смерть доставит тебе удовольствие. Почему ты выбрал именно ее?
— А имя ее не должно в моем присутствии произноситься даже мысленно? — улыбнувшись, спросил Зверь. — Дабы не осквернить? Зачем — объяснять долго и скучно. К тому же вам может показаться, что я оправдываюсь. Почему? Потому же, почему «зачем». Убийство было не целью. Всего лишь средством к достижению цели.
— Какой?
— Это не важно.
— А за меня ты решил взяться лишь через десять лет? Зачем было тянуть так долго?
— Я решил? — Зверь, кажется, был слегка удивлен таким предположением, — Что вы, отец Алексий, я ничего не решал.
— Тогда кто же?
— Обстоятельства. — Убийца вздохнул. — Видимо, вам обоим на роду было написано умереть от моей руки.
— Вот даже как! — Священник хмыкнул. И понял вдруг, словно озарение снизошло на него, понял, что знает, как выбраться отсюда живым. Это было рискованно. Страшно было. Но это могло сработать. — Ты говорил вчера о самоубийстве… Знаешь, сейчас я думаю, что это лучший выход.
— Лучший, чем что? — поинтересовался Зверь. — Чем смерть на алтаре? С точки зрения нормального человека, разумеется. Но вы-то священник. Между прочим, я даю вам возможность стать мучеником. Не так уж и плохо, на мой взгляд. Ваше исчезновение наделает шуму. А уж если вас найдут… хм, хорошая мысль, я, пожалуй, сделаю так, чтобы вас нашли. Окажу услугу, в память о старой дружбе. Вы помните, конечно же, как выглядят тела моих жертв. Представляете себя в таком виде? — И вновь он улыбался, разглядывая своего оппонента. Спокойно так улыбался. И так же спокойно, хоть и без улыбки, смотрел на него Сашка Чавдаров. Ждал продолжения.
— Вы прославитесь, — Зверь кивнул своим мыслям. — Ваше начальство любит скандальные истории, потому что их любят прихожане, а уж то, что сделаю с вами я, потянет на скандал совершенно роскошный. Хорошая реклама, между прочим.
