Последующие дни и недели были заполнены ожиданием. Отец приходил домой во время школьных перемен. Мать больше работала дома, чем в библиотеке. Время от времени она уезжала по поручениям. Прежние планы улетучились, а планы на будущее не составлялись. Уходя на вечер из дома, родители находили дурацкие предлоги позвонить домой.
Алиса боялась загадывать даже на день вперед. Как младенец, она жила настоящим, не позволяя мыслям разбегаться в стороны. Сменяя одно занятие на другое, она не задумывалась о механизме движения вперед.
«Мы все идем назад», — думала Алиса.
К концу января Алиса узнала, что речь не идет о нескольких днях ожидания. Оказалось, человек не может долгие месяцы находиться в режиме напряженного ожидания. Это противоречит человеческой природе.
— Я, пожалуй, не хочу чужое сердце, — сказала однажды Райли во время прогулки в парке.
Как только температура становилась выше плюс пяти градусов, они шли на прогулку.
— Раз оно окажется внутри, это будет твое сердце, — сказала Алиса.
Родные чересчур сильно ее опекали. Алису преследовали навязчивые образы надрывающегося сердца Райли, она представляла себе ужасные тромбы, с которыми вела борьбу. Близкие задавали слишком много вопросов по поводу назначений врача, приема соли и удерживания жидкости. Райли горела желанием от них отделаться.
— Где ты была? — небрежно спросила Алиса у Райли, которая только что вернулась домой ветреным вечером в феврале.
Алисе не хотелось признаваться, что она уже раз десять со времени обеда проверяла температуру воздуха.
— Я ездила в центр города увидеться с Полом.
Алиса чуть не подавилась.
— Я думала, ты осталась дома.
Райли взглянула на сестру.
— Ну, и как он там? Ты ему рассказала?
Голос Алисы прозвучал слишком громко.
Райли сняла с себя верхнюю одежду.
— С ним все хорошо. Мы отлично провели время, — сказала она, в свою очередь, тоже громко. — Знаешь, нет, я не сказала. Сейчас я чувствую себя хорошо. Гораздо приятней проводить время с людьми, которые не знают, что я больна.
— Большое спасибо.
— Правда, Ал. Я знаю, как ты за меня беспокоишься, но ты все-таки ужасная зануда.
Когда люди идут плавать, они оставляет на берегу множество вещей: одежду, всякие мелочи, косметику, накладные волосы, свой голос и зрение — по крайней мере, такие, к каким привыкли. «Под водой люди кажутся почти одинаковыми», — сказал как-то Райли инструктор по нырянию с аквалангом. Некоторые люди под водой теряют свою индивидуальность, но вот Райли обретала свое подлинное «я». Считается, что вода символизирует обновление, и, когда Райли плавала — словно уменьшившаяся в размере, одинокая и недосягаемая, то ощущала себя более значимой, чем была.
Разумеется, океан был для нее самым лучшим местом. Его она любила больше всего. Это было ни с чем не сравнимое чувство свободы и в то же время чувство общности со всеми другими местами и существами, которых касалась вода. Океан — это супер, но подойдет и бассейн с перегретой водой на верхнем этаже здания, что на 68-й Западной улице.
Райли оттолкнулась от стенки и после долгого скольжения под водой перешла на брасс. Между рывками и толчками она выбрала медленный ритм. Первую половину мили она чередовала вольный стиль с брассом, а вторую — вольный стиль с плаваньем на спине. Перед началом она обещала себе дойти до мили и остановиться. Вот что она могла себе позволить.
Повторяющиеся движения конечностей были чем-то вроде медитации, растяжение мышц — как наркотик. Она слышала собственное дыхание и даже сердце. Постепенно она перестала замечать немногих людей в бассейне, движение на площадке перед бассейном, гул города за стеклом.
Здесь вас не волнуют обыденные вещи. Можно избежать настойчивых потребностей внешнего мира. Даже предъявленные к себе самому требования, казалось, отступают и трансформируются под водой. Вы не слышите и не говорите. Уши наполнены, но повсюду тихо.
Круг за кругом Райли медленно наращивала темп, а ближе к концу снова замедлилась. Закончила она на шестьдесят четвертом круге.
Проблема с плаванием заключалась в том, что в конце концов приходилось выходить из воды. Надо было вытираться и одеваться. Надо было вновь становиться собой или, в ее случае, переставать быть собой. А потребности ждали, когда придет их черед.
