– Эй, – заговорил наконец какой-то старец с длинными серовато-стальными косицами. – Он же яблоко, и никто другой…
Римо вопросительно взглянул на Санни Джоя.
– Яблоком называют индейца-полукровку. Наполовину белого. Ну, как бы красный с одного бока и белый внутри. Не обращай внимания. Меня и самого несколько раз тоже обзывали яблоком… Мой сын – не яблоко, – громко заявил Санни Джой, обращаясь к толпе.
– Это правда, – раздался чей-то голос.
Римо обернулся и увидел мастера Синанджу. Никто не заметил, как он подошел.
– Он банан, – сказал Чиун.
– Банан?
– Ну да. Желтый снаружи и белый внутри.
– Что это ты нас путаешь, а, вождь? – спросил Санни Джой.
– Ничего я не путаю. Он прежде всего банан, а уже потом яблоко. Не забывай, это я научил его мастерству Синанджу. А ты учи его мастерству Сан Он Джо хоть тысячу лет – все равно не вышибешь из него корейского духа.
Санни Джой сурово взглянул на Чиуна.
– Ты что-то имеешь против нашей сегодняшней церемонии, а, старый вождь?
– Я не могу иметь ничего против. Это меня не касается, – ответил кореец.
Санни Джой обернулся к Римо.
– Ну а ты, Римо?
– Продолжайте церемонию, – сказал тот.
– Быть по-твоему.
Они долго пели старинные песни и били в барабаны, и, когда на усыпанном звездами небе взошла яркая серебристая луна, Римо стал новым Санни Джоем. И произнес священную клятву, в которой обещал защищать свой народ от всех невзгод и несчастий.
Чиун наблюдал за происходящим с непроницаемым выражением лица. Когда же индейцы приступили к пиршеству – принялись за кукурузу и поджаренный хлеб, – ускользнул во тьму незамеченным.
* * *
Торжественная церемония закончилась, и Римо двинулся в пустыню по следу, который не смогли бы углядеть даже самые острые глаза индейцев из племени Сан Он Джо.
Он нашел мастера Синанджу у подножия горы Красного Призрака.
Чиун обернулся. На морщинистом личике – все то же абсолютно непроницаемое выражение.
– Итак, ты обрел своего отца, Римо Уильямс. Поздравляю.
– Спасибо.
Воцарилось тягостное молчание. Ученик угрюмо ковырял землю острым носком мокасина, расшитого бусинками. Орлиное перо упало ему на глаза, он выдернул его и стал вертеть в пальцах.
– Ну и что ты думаешь об отце, которого прежде не знал? – спросил мастер Синанджу.
– Он славный, хороший человек.
– Вот как?
– Да. Но все равно… чужой. Ведь я его совсем не знаю. Может, если придется прожить тут до конца своих дней…
– Ты собираешься остаться?
– Я завязал с КЮРЕ, говорил ведь уже. И не собираюсь менять своего решения.
– Ты не ответил на мой вопрос, Римо Уильямс.
– Я много размышлял над тем, что произошло за эти последние дни…
– И к какому же выводу позволили прийти твои размышления?
– Ритуал этот, все испытания и издевательства, через которые ты заставил меня пройти… Ведь ты подстроил все специально, с тем чтобы я мог найти отца, да?
– Возможно.
– Ты знал, что один из мастеров обязательно скажет мне правду. И свалил мне на голову все эти сны и приключения с тем, чтобы, когда придет время, я смог выбрать себе отца. Когда сердце подскажет, что это он.
– Ничего подобного.
– И решил, что сделать выбор мне будет проще, если от одного твоего вида меня начнет тошнить, да?
– Разве тебя от меня тошнит? – спросил Чиун.
– Если раньше не тошнило, то теперь начинает, папочка.
Римо улыбнулся.
Чиун едва не расплылся в улыбке, но спохватился, взял себя в руки и снова уставился на ученика с самым суровым видом.
– А ну, отвечай и живо, каково значение тех двух монет?
– Империи возникают и исчезают, золото вечно.
– Что ж, почти горячо. Ну а значение встреч с мастерами из прошлого?
– Каждый мастер преподал свой урок, но объединяет их одно. Тот факт, что все они находятся в Пустоте. Если ты несчастен в жизни, то будешь несчастен и в Пустоте.
– Что еще?
Римо на секунду задумался.
– Думаю, главный вывод вот какой. Уроки, которые преподали тебе в детстве, пригодятся на всю оставшуюся жизнь.
Чиун сморщил личико.
– И кто же тебе их преподал?
– Сестра Мария Маргарита.
Учитель поднял костлявый палец.
– Взгляни на небо, Римо! Какие звезды ты там видишь?
Римо поднял голову. По обе стороны от Серебряной Реки сверкали две очень яркие звезды.
