«Интересно, ее так же жалели, когда Роберт надолго уезжал?» — подумала Энди. Последнее время у них было все неладно, и он, вероятно, искал утешения на стороне.
— Джеф, очень приятно.
Лайон пожал ему руку:
— Лайон Рэтлиф.
— Это Джил, наш звукооператор.
Джил был добрым парнем, который в жизни никого не мог обидеть. Он так хорошо делал свою работу, что о нем почти забывали. Он долго, преданно и безнадежно любил Энди, и попроси она у него звезду с неба — непременно бы ее достал.
— Тони займется светом.
Их осветитель был вечно чем-то недоволен — вероятно, потому, что ему надо одеть и накормить шестерых детей. Но он был настоящим кудесником света и тени.
Последним был ассистент. На его долю выпадала работа, которую сделать было необходимо, но ни у кого не было для этого ни времени, ни сил. Уоррен, с виду скелет, обтянутый кожей, обладал силой буйвола и ловкостью обезьяны. Ему не раз приходилось карабкаться на деревья, переходить вброд реки, пробираться сквозь густые заросли кустарника. Порой он рисковал жизнью, помогая снять необходимую сцену или записать звук.
— Я вижу, Грейси уже накормила вас. — В ответ раздался стон. Лайон рассмеялся: — Вероятно, завтрак был слишком плотным.
Энди просто диву давалась. Однако! Каким вежливым он может быть! Неужели только она одна вызывает у него неприятие, доходящее до враждебности?
— Чувствуйте себя как дома. Потом вас проводят во флигель. Если вам чего-нибудь нужно, скажите миссис Мэлоун, и она даст мне Знать.
Миссис Мэлоун.
Итак, с другими — но не с ней — он доброжелательный, гостеприимный хозяин. «Да, — будто говорила его самодовольная улыбка, — я могу быть милым, когда сам этого захочу, но с тобой, Энди, быть милым не желаю». От обиды и огорчения Энди до боли закусила губу.
Первые неприятности начались с того, что Джил обнаружил неисправность в шнуре микрофона.
— Даже не знаю, в чем дело, — примирительно сказал он, когда вспыльчивый оператор наорал на него. — Почему-то не поступает питание.
— А в Кервилле можно найти такой шнур? — спросила Энди.
— Не знаю. Попробую. Если ничего не выйдет, мне придется поехать в Сан-Антонио.
— Тогда возьми фургон. Пока тебя не будет, мы приготовимся к съемкам первой сцены. А как только вернешься, сразу приступим к работе.
Энди немного волновалась за генерала. С утра, в костюме и при галстуке, он уже был готов к работе, как они и договорились накануне вечером. Если бы они начали с утра, то вторая половина дня и вечер остались бы в распоряжении генерала, он смог бы отдохнуть и набраться сил для завтрашнего интервью. Если делать одну получасовку в день, им понадобится довольно много времени, чтобы отснять всю серию. В любом случае она не будет торопиться и сделает все возможное, чтобы уберечь Майкла Рэтлифа от переутомления.
Когда Энди увидела генерала в гражданской одежде, она не смогла скрыть разочарования. Генерал будто прочел ее мысли:
— После отставки я не заказывал новый мундир, а те, что у меня сохранились, — сорокалетней давности, к тому же изъедены молью.
Мне бы хотелось остаться в этом костюме.
— Если вам так больше по душе — прекрасно, — с готовностью согласилась Энди. — К тому же, — лукаво улыбнулась она, — в мундире, думаю, вы были бы уж совсем неотразимы, и я бы перепутала все свои вопросы.
Наконец вернулся Джил. К счастью, он нашел необходимый шнур. Пока он возился с аппаратурой, Энди поднялась к себе в комнату, чтобы сделать «съемочный» макияж. Она собрала волосы в легкий пучок и надела элегантное платье цвета слоновой кости и серьги с жемчугом в тон к нему.
Когда она появилась с блокнотом под мышкой, команда приветствовала ее оглушительным свистом. Поклонившись, как оперная примадонна, Энди сделала медленный пируэт. Очутившись в исходной позиций, она встретилась взглядом с Лайоном. Его лицо напоминало застывшую маску, в глазах читалось осуждение.
— Вижу, вы наконец в своей стихии, миссис Мэлоун.
Его судейский тон раздражал ее больше, чем звук железа по стеклу. Она не отказала себе в удовольствии съязвить:
— Да, в своей стихии.
— Я рад за вас. Не дай бог — вы останетесь без работы и лишитесь вашей «сцены».
