— Я увязалась за тобой среди ночи, потому что думала, что тебе угрожает опасность. И вовсе я не полуголая.
— Полуприкрытая в рамках добродетели.
— Так-то лучше. — Они тихо рассмеялись. — Но не было никакой необходимости говорить, что мы… э…
— …занимались любовью?
— Да. — Ступая следом за ним, Энди остро ощущала тепло его тела и была рада, что он не видит ее. — Мог бы сказать, что мы спали.
— Это так приземленно, что не заинтересовало бы их. Хотя они и так ошалели, увидев тебя.
— Скорее они ошалели от твоего фонаря и револьвера.
— Вообще-то это пистолет, — поправил он ее. — Возможно, сначала они действительно видели только его, но затем… они видели только тебя. Не скажи я, что ты моя жена, не намекни, что мы счастливы в браке, вдруг у них появилось бы искушение скрутить меня и заняться тобой.
— Не забывай, что с ними были девушки.
— Похожие на мокрых крыс. Нет, думаю, они предпочли бы тебя.
Наконец они добрались до дома.
— Знаешь, ты сейчас особенно хороша, взъерошенная после сна и полуодетая в рамках добродетели.
Проходя мимо него к двери, Энди пробормотала:
— Спасибо.
Спасибо? За что «спасибо», когда ей следовало дать ему пощечину.
— Когда ты меня разбудила, — послышалось вслед, — я на секунду подумал, что ты пришла за другим.
Энди споткнулась о ступеньку, сделав вид, что не поняла намека.
— Во сколько ты вернулся домой?
— Где-то в половине двенадцатого. После собрания мы отправились выпить.
Мы? Кто? Женщины? Конечно, он не может долго обойтись без женщины.
— Я перед сном немного почитала, готовясь к завтрашнему дню. Около одиннадцати легла спать. Я не слышала, когда ты вернулся.
— О! — В его голосе послышалось притворное разочарование. — Как же ты услышала наших ночных гостей?
Они стояли у дверей ее комнаты.
— Не знаю. Просто неожиданно проснулась, инстинктивно чувствуя, что что-то не так.
— Ты в самом деле испугалась?
— Нет, пока ты не начал собираться. Я испугалась, когда увидела у тебя револьвер.
— Пистолет.
— Ну пистолет. Неужели они думали, что мы ничего не услышим?
Плечи Лайона затряслись от еле сдерживаемого смеха.
— Мы их до смерти напугали.
— И часто встречаются такие любители речной навигации?
— Весной и летом частенько. На Гваделупе много порогов. Люди берут напрокат лодки, обычно на день, чтобы испытать острые ощущения. Как правило, они проводят на реке несколько часов. Но некоторые предпочитают провести на воде ночь. Разумеется, они разбивают лагеря не на частной земле. Изредка, когда они проплывают мимо, машут нам с реки рукой. Вот и все. Гваделупа как раз делает петлю вокруг нашей земли.
Ей нравилось слушать его голос, смотреть на него. Почему они не встретились раньше, при других обстоятельствах? Не было бы этой враждебности, недоверия. Он не искал бы в ее поступках корысти, а она… Она могла бы видеть в нем только мужчину, а не врага, который может помешать ей выполнить свою работу.
Небо за окном быстро светлело, и она уже ясно различала его черты. Теперь, когда Лайон расслабился, суровые складки вокруг рта разгладились. Когда он улыбался, веселые морщинки вокруг глаз становились заметнее. Энди захотелось разгладить эту сеточку светлых линий на загорелом лице.
— Ты собираешься снова лечь? — тихо спросил он.
«Он смотрит на мои губы?»
— Нет. Наверное, уже нет. Я заработаю только головную боль, если задремлю, а тут придется вставать. А ты?
Он заглянул ей в глаза:
— Нет. Все равно я обычно встаю с рассветом.
Энди рассеянно оглядела холл, потом посмотрела на пол, на его босые ноги и вдруг смутилась, вспомнив, что на ней только прозрачная рубашка, под которой почти ничего нет.
— Ну что ж, спасибо за приключение, — с притворной беззаботностью сказала она, хотя эти слова давались ей с трудом. Все ее тело налилось тяжестью, словно под грузом неутоленного желания.
— Был рад доставить удовольствие. Увидимся позже.
— Да.
Ей хотелось сказать: «А почему бы тебе не зайти?», или «Давай посидим у меня», или даже «Я хочу быть с тобой, пожалуйста, поцелуй меня». Но ничего подобного Энди не сказала. Чтобы не сболтнуть лишнего, она вошла в комнату и осторожно прикрыла за собой дверь.
