Касс что-то жевала. Она была рождена, чтобы жевать. Чем быстрее двигались ее челюсти, тем лучше работала голова. Она считала это одним из своих пороков, но редко выходила из дома без жевательной резинки Чарльстон в сумочке.
— Не хочешь соленых орешков ила сухарик? — спросила я.
— Нет-нет, спасибо. Скажи, почему Ричи решил пробраться в твой дом тайком?
— Может, он хотел повидаться со мной?
— Среди ночи?
Слова горохом посыпались из меня:
— Послушай, если бы Ричи вдруг решил вернуться ко мне, он не стал бы украдкой подниматься по лестнице и незаметно залезать ко мне в постель. Он всегда был… волнующим, возбуждавшим… Я имею в виду, среди всех в Шорхэвене. Ты же знаешь, как он отличался от остальных мужчин. Девяносто процентов их — евнухи. Серые. Несексуальные.
— В таком случае, Теодор — бежевый.
Муж Касс был издателем консервативного журнала «Стандартс». Он был совсем не бесполым, хотя не подтверждал миф о сексуальном превосходстве черных мужчин.
— Ричи был не таким. Он…
Касс говорила мягко:
— На прошлой неделе, когда мы ужинали в этом новом японском ресторане, ты сказала, что, наконец, поняла, что Ричи больше не любит тебя, что он любит Джессику и собирается на ней жениться.
— Возможно, я ошибалась тогда, на прошлой неделе. Может, она уже надоела ему?
— Отчего?
— Ну, только не смейся.
— Хорошо. Я буду сдерживаться.
— Она не страстная женщина.
— Его адвокат разговаривал с твоим по телефону и сказал, что Ричи ищет примирения, потому что ему не хватает твоей страстности?
Касс знала, черт побери, что мой адвокат звонила мне днем раньше и сообщила, что Ричи так не терпится жениться на Джессике, что он сдается и принимает все наши условия.
— Это выглядит так, будто он пришел ограбить тебя, объясняя это своей любовью к тебе.
— Видимо, не так.
— Тогда — как? — поинтересовалась Касс.
Я пожала плечами.
— Рози, ты не можешь быть пассивной в такой момент, как сейчас. Подумай! Что ты говоришь?! Что… Кто этот скучный персонаж в романе Дороти Сейерс, который ты заставляла меня прочитать?
— Лорд Питер, и он совсем не скучный.
— Эти книги развивают сентиментальность. Хорошо. Как бы поступил лорд Питер?
— Он попытался бы выяснить, зачем Ричи приходил. Возможно, он захотел бы узнать, приходил ли Ричи с кем-нибудь. О! Касс! Может, он приходил с Джессикой?
— Зачем ему приходить сюда с Джессикой?
— Откуда я знаю?
— Может, у него возникло желание заняться с ней любовью на твоем кухонном столе? Посмеяться над тем, какие ты выбираешь салфетки?
— Я выбираю красивые, салфетки.
— Особенно те, вышитые, с фруктовым орнаментом. Ну-ну. Однако к делу: Ричи не приведет Джессику сюда. Ты знаешь это. И я знаю это. И полиция знает это.
Я закрыла лицо руками, помассировала лоб и пробормотала:
— Ричи не привел бы Джессику сюда. Может, она следила за ним?
Я посмотрела на Касс сквозь пальцы. Похоже, ее уже не интересовала ни эта версия и ни какая другая.
— Но, может, Ричи сказал Джессике, что он ошибся, что он все еще любит меня? Может, его гложет мысль о возможности потерять большую часть состояния? Так или иначе, он решил вернуться ко мне. Она выследила его — и убила!
— Зачем?
— Зачем?
— Эта женщина — по сути своей хладнокровна. Она зарабатывает в год…
— Полмиллиона баксов.
— Вот-вот. Она могла бы легко заработать столько же в любом другом месте, если не больше. Так? И зачем такой женщине, как Джессика, убивать мужчину только за то, что он решил вернуться к своей жене?
— Может, она спятила?
Я сказала это из ревности — я знала, что этого не может быть. Джессика могла восхищаться жизнелюбием Ричи, ее могло привлекать его богатство, его сексуальные способности. Но если он бросит ее… Я была абсолютно уверена, что Джессика не умрет от горя. Наверно, она расстроится, пару дней не будет есть, потеряет пару фунтов…
— Хорошо, хорошо. Может, она и не сошла с ума. Может, она была разъярена?
— Разъяренные люди не вонзают нож, моя дорогая. Разъяренные люди имеют своих поверенных для переговоров о разделе имущества на весьма благоприятных для них условиях.
Когда Касс ушла, чтобы переодеться для школы я стала ждать Гевински. Но его все не было. И так как ни один громила в полицейской форме не попытался удержать меня в библиотеке, я поднялась наверх, в свой кабинет.
