Томас ощутил, что еще может ползти. Он не знал, куда, зачем и стоит ли борьба мучений. Но медальон требовал действий. А Крылатый привык исполнять его волю.
– Значит, будем ползти, да, парень? – прохрипел Томас, скатываясь со склона песчаного холма, который мог стать его могилой, но не стал.
Он полз всю ночь. Солнечный жар сменился ночным морозцем. Остывающий песок вначале приятно холодил обожженное тело Крылатого, но через пару часов Томас закоченел. Надо было двигаться. Не ведая, в каком направлении, он просто полз, выбрасывая руки вперед и подтягивая тело. Так, раз за разом, часы подряд. Медальон больше не дрожал, тот словно потерял свою мощь, отдав Томасу все, что было накоплено в нем.
Когда Томас замерз так, что у него уже зуб на зуб не попадал, а избитое тело покрылось легкой хрустящей корочкой, Крылатый решил, что это, наверное, и есть конец. Подтянувшись в последний раз, он расслабленно затих на ледяном песке. Ветер легонько теребил его растрепанные волосы. Так нравилось делать Анабель, когда, просыпаясь на рассвете, она хотела его разбудить.
Томаса клонило в сон. Тело уже не трясло от холода, наоборот, оно стало теплым и легким, почти невесомым. Он закрыл глаза в предвкушении, что сейчас увидит Анабель, та склонится к нему, протянет руки, помогая встать. И они не спеша пойдут к самому горизонту.
Через сомкнутые веки Крылатый увидел мерцание огня неподалеку.
«Это Анабель», – решил Томас. Несет факел, чтобы не пройти мимо него в ночи.
Ветер принес звуки незнакомой гортанной речи. И шорох приближающихся шагов. Слишком тяжелых для женщины. Шли несколько людей. Они несли в руках факелы и говорили что-то на своем птичьем языке.
Вот незнакомцы подошли совсем близко, вот они заметили его. Сгрудились над ним, как падальщики.
«Наверное, решили, что я мертв. И разорвут меня, как мертвого, на кусочки», – равнодушно подумал Томас. Ему было все равно. Он ждал Анабель. Она должна увести его к горизонту.
Люди продолжали что-то возбужденно говорить, один из них перевернул Томаса на спину, поддел чем-то длинным его медальон. Воцарилась тишина.
Потом Томас почувствовал, как его поднимают на руки. Боль снова начала свой путь по телу. Анабель не приходила.
Пять человек несли его через пустыню, настороженно перешептываясь. Луна проводила небольшой отряд равнодушным взглядом и скрылась за облаками.
* * *
От книжицы в кожаной обложке исходил теплый запах мужского тела и каких-то специй. Алиса не решилась листать ее, слишком личной казалась эта вещь, абсолютно не вписывающейся в строгий образ Вожака. Углы книжки обтерлись, словно ее постоянно трогали, гладили и листали. На первой странице – Алисе пришлось аккуратно раскрыть скрипящую обложку, чтобы достать карту, – стройным почерком было выведено: «Взлетая высоко, помни о тех, кто ждет тебя внизу. А.».
Алиса никогда не слышала, что у Вожака был кто-то близкий, очень важный, способный написать подобное. В Братстве было принято обсуждать любовные похождения Крылатых, обращая внимание на пикантные подробности, и подтрунивать над особо отличившимися. Но прошлое Томаса всегда оставалось тайной. Поговаривали, что дом Вожака когда-то принадлежал другой Крылатой, что Томас жил с ней много лет назад, а потом… Чем закончилась эта история о Вожаке, не знал никто. А любые сплетники умолкали при виде его отшлифованного полевыми бурями сурового лица.
Не меньшей загадкой была и карта. На помятом листке Вестник нарисовал извилистый путь от Города к горному ущелью, где прятался оазис. Алиса долго вглядывалась в неровные штрихи, непонятные надписи под ними, в странные волнистые линии по углам. И наконец смогла разобрать обозначение пылевой косы, на которой она сейчас стояла.
Крылья мирно спали у нее за спиной. Впереди расстилалась песчаная гладь пустыни. Она смогла бы долететь до скал, отмеченных на карте острыми треугольниками, за один, максимум за два дня, но Крылатая не могла даже представить, сколько понадобится времени, чтобы дойти туда. Только выбора не оставалось. Алиса решительно встала и начала свой пеший путь.
Лис спал у нее за пазухой, устроившись в старой вязаной муфточке. Ритм шагов убаюкал его, а тепло, сохраняемое плотной курткой, напоминало о сумраке самой надежной лисьей норы. Лис чувствовал, что человеческого детеныша ведет особый путь, один из тех, что бывали только в сказках. Но это не пугало зверька, наоборот, он чувствовал приятное возбуждение: так ожидаешь начала увлекательного приключения. Спокойная жизнь в норе никогда не была ему по духу. И лису, не способному наслаждаться счастьем жизни в кругу родни, помогло несчастье – серый Вихрь. Лис дремал, прислушиваясь к шороху песка под ногами человеческого детеныша. И чуял в этих звуках предвестие больших событий.
