Футбол без своей игры – это отбывание номера. Иногда он таков из-за неумения, неквалифицированности тренеров и игроков. А иногда из-за спортивной безыдейности. Это куда опаснее.
Не отвлекся ли я от турнирчика в Ницце? Надеюсь, что нет, потому что футбол един и в любом его дне и часе отражается общее.
В первом матче, быстро прикинув, что югославы послабее их, наши юниоры решили, что сладят с ними «одной левой», и играли небрежно, в ожидании счастливой оказии. Как водится в таких случаях, они пропустили гол и проиграли первый тайм. В перерыве им было сказано, что они ведут себя, как мастера высшей лиги в некоторых матчах. Они выслушали этот сомнительный комплимент, потупив взоры, с пониманием, потому что на своем коротком веку уже повидали футбол разного достоинства. После этого до конца турнира они больше не давали себе никаких послаблений, играли на совесть, отводили душу, забивая гол за голом, в финале хладнокровно свели на нет бурный натиск волевого «Ливерпуля» и побили его чисто, показательно, за счет интересно проведенных острых атак. И получили пять призовых кубков, прекрасную прессу и немалое прибавление к своему боевому международному опыту.
Все-таки приятна победа при хорошей игре! Когда на прощальном приеме наша банкетная команда поднялась из-за стола, не дожидаясь окончания (тянуло к ребятам, мы даже не успели их поздравить), вся ресторанная веранда зааплодировала. Правда, мне показалось, что господин Николетти проводил нас натянуто и суховато, не лишено вероятия, что меценат ждал другого победителя. Нас вез обратно в машине Филипп, прикрепленный к советской команде от клуба «Кавигаль». Рабочий человек, строитель, он в этом любительском клубе учит детвору футболу, являясь, как мы бы сказали, тренером-общественником. Не раз во время наших с ним поездок по городу к нему подбегали мальчонки, он по-отцовски прижимал их к себе сильными, натруженными, добрыми руками и говорил с гордостью: «Мой игрок!» Так вот этот Филипп всю долгую дорогу до загородного отеля то и дело отнимал руку от «баранки», показывал нам большой палец и горделиво улыбался в рыжие усы, полагая, что имел отношение к победе своих советских гостей. И мы доверяли его впечатлению.
В саду перед отелем на высокой мачте висел наш красный флаг, водруженный любезным хозяином в честь пребывания советской делегации. И глядя на него, както само собой набегало: «Все в порядке! Завтра – домой».
Вот что хотелось сказать о турнирчике в Ницце, оперативное сообщение о котором уместилось в несколько газетных строк.
1979 г.
* * *
Минуло несколько лет, и напрашивается добавление.
Наша команда осенью того же года на юниорском чемпионате мира в Японии заняла высокое второе место, оправдав тем самым лестные оценки, полученные в Ницце. Быстро пошли в мастера и многие из ее состава – В. Чанов, С. Стукашов, И. Пономарев, И. Гуринович, Я. Думанский, А. Прудников…
Одно меня мучило: форвард О. Таран, дарование которого я, заодно с французскими журналистами, особо выделил, ничем себя не проявлял. Он скитался по клубам, побывал в киевском «Динамо», «Черноморце», ЦСКА, и всюду выглядел неприкаянным, потерянным. И думалось, вот как бывает: герой юношеских турниров к футболу взрослых не подошел и в каких-то двадцать лет у него все в прошлом. То ли Олегу Тарану времени требовалось побольше, чем его сверстникам, чтобы приспособиться, то ли гнули его, самолюбивого, неудачные попытки, то ли не вписывался он в командную игру, не ощущал себя своим, нужным, но долго ничего у него не получалось.
Его час пробил, когда он вернулся в края, откуда был родом – в Днепропетровск, в команду «Днепр». В 1983 году она, будучи на подъеме, дерзнула потягаться за чемпионское звание. Олег Таран стал ее лучшим бомбардиром. Его голы не просто складывались в увесистое число, они смотрелись, были оригинальными, незаурядными.
После того как в последнем, решающем матче со «Спартаком» Таран забил три мяча, я не выдержал и написал в «Футболе – Хоккее» заметку, озаглавленную «Все хорошо, Олег Таран!». Для меня это было как камень с души.
