После Чернобыля - страница 9
“У нас двое детей — дочь Елена и сын Владислав,— писала Людмила.— Я горжусь своим мужем и постараюсь воспитать своих детей достойными отца, отдавшего свою жизнь в 31 год ради спасения людей. Я от всего сердца благодарю весь Ваш педагогический коллектив за то, что Вы с детских лет привили мужество и стойкость, чувство ответственности перед людьми, перед Родиной...”
Виктор не любил и не умел попусту проводить время. Уже в детстве он нравственно и духовно был готов к подвигу, как его отец, кавалер трех орденов Красной Звезды. Израненный войной, он ушел из жизни вскоре после того, как сын поступил в институт.
Только по глазам и по голосу узнала своего сына в московской больнице мать Надежда Михайловна. А он, глядя на мать и жену, пытался шутить и улыбаться. Все находившиеся с ним в палате и даже медики были потрясены стойкостью этого человека, понимавшего, как мало надежды на выздоровление после такого пекла. Ведь он — специалист. Но в последних словах к родным он снова и снова повторял, что переносить страдания ему помогает сознание выполненного долга.
В.В. Проскуряков был старшим инженером-механиком (СИМом) и готовился на старшего инженера по управлению реактором (СИУРа). Но, случалось, заменял отпускника: дело не в должности, считал, главное — уметь работать. Его называли правильным человеком за то, что любая работа, даже слово у него как бы разложено по полочкам. Увидит, что рядом человек хандрит — напомнит о работе. Он быстро схватывал суть дела и быстро продвигался по службе.
Проскуряков был на блочном щите управления, когда услышал взрыв. Бросился к реактору и делал все, что полагается по инструкции. Работал, сколько было сил.
...Погиб старший инженер-механик Александр Кудрявцев. И он стажировался на СИУРа, хорошо знал расположение всех узлов, задвижек, трубопроводов.
— Александр Кудрявцев очень любил детей, — рассказывал заместитель секретаря комитета комсомола ЧАЭС Игорь Оленич. — У него были две дочки, Вероника и Аня, ученицы второго и третьего классов. Он проводил с ними все свободное время. И еще любил украшать свою квартиру: шкафчики, ванну он расписал рисунками, оформил витражами.
Любил музыку, разную — от классики до рока. Сам еще в школе играл в ансамбле на ударных инструментах. Там, в школе 37 г. Кирова, познакомился и со своей будущей женой Тамарой. Он вообще был очень домашним, мирным человеком.
Кудрявцева и Проскурякова зачислили СИУРами на III очередь станции — когда она будет достроена. А пока они работали на прежней должности. Но это была не их смена. Пришли, чтобы просто посмотреть, как будут останавливать энергоблок, поучиться. В первые минуты поняли, что произошло очень серьезное ЧП, создавшее большую опасность.
Они имели право уехать. Но не уехали. Вели себя, как и все, работавшие в смене. И выполняли все поручения, как персонал этой смены. Людей не хватало, потому что оператора главных циркуляционных насосов Дегтяренко уже унесли на носилках. Вместе с другими они искали Валерия Ходымчука. В первое время еще искали Кургуза и Генриха, так как никто тогда не знал, где они находятся.
...Сейчас в машинном зале на вновь построенной стене, которая теперь отделяет третий энергоблок от четвертого, есть бронзовая табличка: “Не бросили свой пост. Мужественно стояли до конца. Памятник им нужно возвести в каждом сердце. Ходымчук Валерий Ильич. 24.01.1951 — 26.04.1986. Ст. оператор Чернобыльской АЭС. Трагически погиб на своем посту”. Здесь же — траурные ленты “От работников РЦ-2”, “От работников НПО ЧАЭС”. И цветы в вазах. Рядом на стене — бронзовый барельеф, на котором изображен как бы падающий человек, поднявший над собой руки в попытке защититься или — защитить нас. Первоначальная табличка была написана по-русски. Теперь — по-украински.
По расчетам, именно в таком направлении следовало бы идти к его телу... Но этого, по-видимому, никогда не удастся сделать... После взрыва старший оператор главных циркуляционных насосов Валерий Ходымчук решил выяснить, как “чувствуют” себя его машины.
— Перевозченко сказал: “Теперь давай искать Ходымчука — у него не было никаких шансов выбраться”.— И мы пошли искать”,— рассказывает А. Ювченко. Поверить в то, что он не вернется никогда, было просто невозможно.