АЛиНА: Я думаю, плохо.
ВОВКА: Видишь, и ты уже поддаешься. А ему только этого и надо. (опять заглядывает в "еженедельник", читает) "Воскресенье - все плохо, понедельник - плохо, Вторник - отвратительно. Среда - читал Андреева "Рассказ о семи повешенных". (комментирует) Наверное, для того, чтобы развлечься. (читает дальше) "Четверг - встретил ее!!" (комментирует) Кого это, интересно? (читает) "Я жил как в тумане, никого не видя вокруг, от постоянной душевной боли, но вдруг появилась она! И все осветилось светом!" (АЛиНЕ) Разве можно так сказать, "осветилось светом"?
АЛиНА: Можно.
ВОВКА:(читает) Мне было достаточно только взглянуть на нее и я излечился от всех душевных ран. С первого взгляда я распознал ранимую, близкую мне душу. Как ни коротка была наша встреча, я понял, что ждал ее всю свою жизнь." (комментирует) Кто ж такая, вот бы посмотреть. Хотя, думаю, ничего особенного. Его всегда на страшненьких тянет. (читает) "Если бы она была моей женой, я был бы самым счастливым человеком на свете. Алена, Алена, Алена - бесконечно повторяю я теперь..." Алена! Это же он в тебя влюбился! А ведь я ему тысячу раз говорил, не влюбляйся в моих баб, а он опять! И что ты об этом думаешь?
АЛиНА: Ничего.
ВОВКА: Что ты этим "ничего" хочешь сказать?
АЛиНА: Не кипятись, мальчик.
ВОВКА: Я тебе не мальчик, я самец!
Внезапно раздается дверной звонок.
ВОВКА: Вернулся, пылкий влюбленный. Ничего, сейчас потолкуем.
АЛиНА: Успокойся.
ВОВКА: Да не буду я с ним драться, он в стройбате служил.
ВОВКА в одних трусах решительно возвращается в прихожую и распахивает дверь.
ВОВКА: Слушай, у тебя вообще совесть есть, а?!
Только теперь ВОВКА замечает, что на пороге, вместо ИЛЬИ, стоит ГАЛИНА ВАСИЛЬЕВНА и ЭДУАД НИКОЛАЕВИЧ. Они с удивлением смотрят на ВОВУ стоящего в одних трусах.
ГАЛИНА ВАСИЛЬЕВНА: Здравствуй, Вова.
ВОВКА: Галина Васильевна, это я не вам.
ГАЛИНА ВАСИЛЬЕВНА: Может, ты нас пустишь?
ВОВКА: Конечно.
Родители ИЛЬИ заходят в квартиру.
ВОВКА: У вас что, дача сгорела? (спохватывается) Ой, простите. А мы спортом занимаемся. Я здесь от пола отжимался, а Илья вокруг дома бегает.
В квартиру заходит ИЛЬЯ.
ВОВКА: А вот и он. Тридцать кругов, как с куста?
ИЛЬЯ: Что?
ВОВКА: Нет. Пресс качать не буду, и не заставляй. Пока.
ВОВКА в трусах выбегает из квартиры.
ИЛЬЯ: А вы почему вернулись?.
ГАЛИНА ВАСИЛЬЕВНА: Отец всю ночь с ушами мучался. Я тоже глаз не сомкнула. Ничего не помогает. Сейчас его к Раисе поведу.
ЭДУАРД НИКОЛАЕВИЧ: Не надо к Раисе. Я чувствую, боль стихает.
ГАЛИНА ВАСИЛЬЕВНА: Ты что, хочешь слух потерять? А это очень быстро. Как медик практикующий тебе говорю. Нагноения, воспаления, короче, не разувайся...
ГАЛИНА ВАСИЛЬЕВНА с сумками в руках уходит на кухню.
ЭДУАРД НИКОЛАЕВИЧ:(тихо) Сорвалось. Я почему на даче-то не остался. Стихи я начал сочинять. Поэму серьезную.
ИЛЬЯ: Правда что ли?
ЭДУАРД НИКОЛАЕВИЧ: Ты еще многого про меня не знаешь. Мы мало общаемся. Послушай, начало такое: "Зигзаг трубы тянулся по дому старой кладки и гражданин нагнулся помочь упавшей бабке..."
ИЛЬЯ: Нормально.
ЭДУАРД НИКОЛАЕВИЧ: На даче сочинять не могу, на улице не могу, в метро тоже не могу. Могу только в нашей уборной. Там рифма сразу идет. А вот в ванной рядом такого нет. Я специально больным притворился, а видишь, как получилось.
В прихожую быстро заходит ГАЛИНА ВАСИЛЬЕВНА.
ГАЛИНА ВАСИЛЬЕВНА:(ИЛЬЕ) Мы пошли. Делай что хочешь, только книжек лучше не читай, прости, сыночек, но тебя, по-моему, от них немножко замыкает.
ИЛЬЯ: Мама, пока.
Родители ИЛЬИ выходят. ИЛЬЯ идет в свою комнату. Останавливается в центре ее. Оглядывается. В комнате никого нет. К ИЛЬЕ сзади незаметно подходит АЛиНА и трогает его за плечо. ИЛЬЯ дергается, от неожиданности.
ИЛЬЯ: Ой, я думал, вы ушли.
АЛиНА: А где Вова?
ИЛЬЯ: Убежал.
АЛиНА: Бросил меня, значит, здесь.
ИЛЬЯ: Не знаю.
АЛиНА: Привет.
ИЛЬЯ: Привет.
АЛиНА: Ты ведь недавно из армии пришел?
ИЛЬЯ: Демобилизовался.
АЛиНА: Ну и как там?
ИЛЬЯ: По разному. Курить там начал.
АЛиНА: Что, совсем трудно было?
ИЛЬЯ: Да нет, просто начал и все. А ты чем занимаешься?
