Билл и Джуди
Послания с того света
Вступление
Покой: приглашение
«Как мне стать бабочкой?» — грустно спросила она. «Ты должна захотеть летать настолько сильно, что перестанешь быть гусеницей».
Трина Паулюс
Есть ли жизнь после смерти? Переходим ли мы на другой уровень существования, когда умираем? Хотя многие люди верят, что смерть — это конец, вы познакомитесь с новыми исследованиями, которые, возможно, убедят вас в том, что смерть — это просто переход из нашего физического мира к жизни в духовной реальности.
Вы приглашены оценить воодушевляющие сообщения из первых рук и решить для себя, являются ли они настоящими посланиями от умерших членов семьи и друзей. Если вы рассудите, что так и есть, то получите уверенность, что вы и ваши любимые продолжите жить после смерти. Вы сможете ожидать воссоединения с ними в духовном измерении, которое превзойдет ваши самые смелые ожидания.
Если вы готовы прочесть эту книгу с открытым сердцем, то сможете значительно уменьшить страх смерти или вовсе от него избавиться. Как гусеница, когда-то обреченная жить на земле, вы испытаете внутреннюю трансформацию и станете бабочкой, умеющей летать. Эта новая свобода позволит вам жить свободнее, радостнее и спокойнее.
Когда умирает гусеница, рождается бабочка
Глава 1
Проект ПСК: вперед к вере
Смерть — это просто сбрасывание физического тела, подобное сбрасыванию кокона бабочкой. Это переход к высшему уровню сознания, где вы продолжите воспринимать, понимать, смеяться и расти.
Элизабет Кюблер-Росс, доктор медицинских наук
Подобно гусенице, которая спит в своем коконе, я был готов к трансформации, но сам и не подозревал об этом. Стояло лето 1976 года, и мы с женой Джуди жили в Сарасоте во Флориде.
«Билл, иди сюда! Элизабет Кюблер-Росс будет в „Донахью“[1]», — позвала меня Джуди из гостиной.
«Мне кажется, я слышал это имя. Кто она? Чем она занимается?» — спросил я из кабинета.
«Она известный врач из Европы, работает с умирающими», — ответила Джуди.
Этот ответ не привел меня в восторг. Чего ради мне смотреть программу, посвященную тому, о чем мне даже думать не хочется? Бывший биржевой брокер и специалист по ценным бумагам, работавший на две фирмы с Уолл-стрит, я был убежденным материалистом. Меня интересовали только индекс Доу Джонса и выгодные вложения. Мои убеждения относительно жизни и смерти можно было выразить одной фразой: «Люди как батарейки. Когда их энергия заканчивается, остается только выбросить тела. Если ты мертв — ты мертв!»
Джуди снова позвала меня: «Ну давай, Билл! Шоу вот-вот начнется. Не пропусти Элизабет, она действительно того стоит!»
«Хорошо, через минуту буду», — сказал я, хоть и не испытывал особого энтузиазма. К моему изумлению, программа оказалась самым захватывающим зрелищем из когда-либо виденных мной.
Я узнал, что доктор Элизабет Кюблер-Росс — всемирно известный психиатр, родившаяся в Швеции. Ее первопроходческая работа с неизлечимо больными помогла миллионам американцев преодолеть страх смерти и умирания.
На этом шоу Элизабет говорила о предсмертных переживаниях своих пациентов, которыми они поделились с ней, и о своей вере в жизнь после смерти. Она говорила об этом с таким состраданием, искренностью и убеждением, что неожиданно произвела на меня впечатление.
Две недели спустя мы смотрели ту же программу на другом канале. После я решил послать Элизабет небольшое пожертвование, чтобы она могла продолжать свою работу.
Через несколько недель пришла посылка, в которой были письмо и аудиозаписи Элизабет. К моему удивлению, она пригласила меня посетить свой пятидневный семинар «Жизнь, смерть и переход», который должен был проходить во Флориде в начале следующего года. Сперва мне очень польстило это приглашение, но потом участие в подобном семинаре начало меня пугать. С тех пор, как в 1947 году умер мой отец (мне было всего восемь), смерть для меня являлась очень болезненной и неприятной темой.
Джуди была убеждена, что у меня есть нерешенные проблемы, касающиеся смерти отца. Хотя в то время я отрицал это, часть меня все же признавала, что такие проблемы существуют. Будучи единственным ребенком в семье, я никогда не говорил о его смерти и никому не изливал своих чувств. В то время моей позицией было: «Мужчины не плачут».
