Послание майя - страница 73

Годы взяли свое. И я превратился в сущую развалину. Когда-то известный археолог, теперь я стал посмешищем для бывших коллег. Муж, любовник — сейчас для меня это лишь смутные воспоминания. Отец? Едва ли. Скорее, эгоистичный наставник, ничтожество, переложившее тяжкую ношу на плечи собственного сына. Каждый шаг по каменистой пустыне болью отдается в суставах, а в мозгу звучит одна и та же сводящая с ума мантра, напоминающая о Судном дне. Какие высшие силы выбрали именно мою семью из тысяч прочих, чтобы обречь ее на пытки? Почему именно нам достались глаза, способные видеть знамения судьбы и смерти, в то время как другие люди остаются блаженно слепыми?

Сошел ли я с ума? Эта мысль никогда меня не покидает. Каждый день я снова и снова перечитываю свой дневник, хроники своих исследований, с единственной целью — напомнить себе, что прежде всего я ученый, и не просто ученый, я — археолог, исследователь прошлого, человек, ищущий истину.

Но что хорошего в истине, если ее нельзя принять? Коллеги, без сомнения, считают меня деревенским дурачком, который предупреждает пассажиров «Титаника» об опасности, смерти и айсбергах, когда непотопляемый корабль уже отчаливает от берега.

Суждено ли мне спасти человечество или я погибну, не успев избавиться от образа деревенского дурачка? А может, я положил жизнь на возню с ошибочной теорией?

Хруст песка и камня под ногами прерывает исповедь дурака.

Это мой сын. Пятнадцать лет назад моя любимая жена назвала его в честь архангела Михаила.

Майкл. Он кивает мне, и черную дыру, образовавшуюся на месте моего сердца, заполняет отцовская любовь. Именно ради Майкла я продолжаю жить, именно он — та причина, по которой я еще не оборвал своего жалкого существования. Моя безумная затея лишила его детства, но хуже всего было то, что много лет назад я совершил по собственной воле. Я продал бы душу за то, чтобы вернуться назад и изменить его судьбу.

Господи, позволь моему истерзанному сердцу протянуть достаточно долго, чтобы я успел достичь цели.

Майкл указывает вперед, туда, где нас ждет очередной фрагмент огромной мозаики, высеченной на этом плато, к тому, что я считаю самым древним и важным геоглифом из всех древних линий и зооморфных фигур, созданных здесь 3000 лет назад. Это несколько концентрических кругов, известных как Спираль. Художник идеально изобразил спираль, рисунок портит только длинная прямая линия — ровная борозда в поверхности пампы, которая тянется на двадцать три мили в направлении Тихого Океана.

Майкл кричит и машет мне. С такого расстояния мне кажется, что в центре Спирали что-то лежит.

— Майкл…

— Юлиус, скорее сюда!

— Спешу, спешу. Что такое, парень? Что ты нашел?

— Это… человек.

КОНЕЦ АУДИОЗАПИСИ

Боль заставила его очнуться — вынырнуть из темного небытия в состояние бреда. От вибраций раскалывалась голова, глаза под закрытыми веками пульсировали. Под ним была гладкая каменная поверхность, разогретая солнцем, которое поджаривало его кровь.

Он заставил себя открыть глаза, и тут же ослеп от яркого света. Снова зажмурился и очутился в горниле чистилища… он ждал смерти.

И ощутил присутствие. Кто-то поспешно приближался. За ним шел второй человек, более осторожный.

Спаситель или враг?

Его накрыла тень. Послышалось нечто любопытное:

— Чувак, ты что здесь делаешь?

Он потянулся к голосу, но ощутил лишь боль. Душа выскользнула из тела и увидела картину его смерти с высоты птичьего полета.

Стоящий над ним подросток был темноволос и хорошо сложен, кожа покрыта ровным загаром. Его отцу, аккуратно переступавшему через линии рисунка, было около пятидесяти. Он казался несколько уменьшенной и уставшей версией своего потомка, который резко встряхнул его тело, заставляя душу вернуться в обитель боли.

Он понял, что у него есть голос, и застонал.

— Майкл, не трогай его.

— Остынь, Юлиус. Я просто пытаюсь понять, кто он.

— Ты хочешь знать, кто он такой? Посмотри на его комбинезон. Военный летчик. Наверное, ему пришлось катапультироваться. А если он военный, тут может быть радиация.

— Проект «Надежда». По-твоему, похоже на военных?