— А охранник?
— В смерти Раймонда шериф обвинил Аглера. Я все сказал. Что еще тебе от меня нужно?
— Ты так и не смотрел пленку?
— Какую пленку?
— Пьер, ты не проверял ни почту, ни мои сообщения? Я отправил тебе выдержку из записи камер слежения.
— Я видел оригинал, дядя Джо. Не на что было смотреть.
— Там было размытое пятно через секунду после того, как открылась дверь лифта. Это пятно в раскадровке превращается в Сэмюэля Аглера.
Пьер мигом протрезвел.
— Мой человек ввел Аглеру кардиальный ингибитор, он никак не…
— Его глаза были синими, как у Нордика, он двигался в высшем слое реальности, когда ударил того придурка, Раймонда. Твой охранник умер не от внутреннего кровотечения, Пьер, его органы просто взорвались.
— Если Аглер все еще жив, он попытается найти жену и дочь.
— Именно. И я хочу, чтобы ты вернулся в Грум-Лейк. В Далласе тебя ждет частный самолет.
— Я не могу просто так взять и уехать. Если что-то случится с Чейни, я должен быть на месте.
— Неверно, причем сразу по двум причинам. Первая: в том состоянии, в котором ты сейчас находишься, я бы не советовал появляться перед камерами. И вторая. Аглер не знает, где его жена и ребенок, так что гоняться он будет за тобой.
Наска, Перу
— А-а-а-а!
Иммануэль Гэбриэл вскинулся на кровати и завопил от обжигающей боли под левой лопаткой.
Митчелл Куртц выдернул иглу из его сердца.
— Прости, приятель. Мне приказали тебя разбудить. Адреналин в сердце показался мне самым быстрым способом.
Мэнни хватал ртом воздух, пытаясь вытрясти из ушей назойливый вой сирены. Его слишком трясло, а горло слишком пересохло, чтобы ответить.
Куртц словно прочитал его мысли и прижал к его губам горлышко бутылки с водой.
Мэнни отпил, поперхнулся, выпил еще — и удивленно распахнул глаза, когда в комнату вошел молодой Райан Бек.
— Мужик, ты не поверишь, что за дерьмо только что случилось. Он очнулся?
— Пытается. Где Дом и Мик?
— На пути сюда.
— Поднимай его на ноги. Посмотрим, сможет ли он идти. — Куртц повернулся к Мэнни. — Кто-то подослал к тебе убийцу. Тот вколол тебе сильный быстродействующий реагент, блокирующий сердцебиение. Ты пробыл в коме четыре недели, и по логике вещей должен был умереть. Но ты как-то смог замедлить свое сердце, яд добрался только до бедренной артерии. Тебе повезло, что Мик вызвал меня, а я знаком с этим веществом и мог подсказать, как тебя лечить. Из Доджа мы тебя вытащили через два часа. Сейчас ты в Наска, в Перу. Этим утром начался ад, так что мы рискнули тебя разбудить.
— Какой… сегодня день?
— Пятница.
— Он про число спрашивает, — Бек подставил Мэнни плечо, помогая подняться. — 21 декабря. Кстати, я Бек, а это Куртц. Мы работаем на президента Чейни.
— Я знаю, кто вы. Я знал вас с того дня, когда мне предстоит родиться.
Куртц за его спиной покрутил пальцем у виска.
— Соль и Перец, так вас называли мы с братом. Митч, когда я в последний раз тебя видел, твои волосы были седыми, как соль, и ты представлялся женщинам кинопродюсером, чтобы затащить их в постель. Перец стал дедушкой, в свои шестьдесят пять он все еще был здоровяком.
Телохранители изумленно переглянулись.
Распахнулась входная дверь, и Майкл с Доминикой чуть не налетели на дула выхваченных пистолетов.
— Ребята, спокойнее.
Куртц убрал оружие в кобуру.
— Сколько раз я просил стучать, Мик? Ты либо научись, либо поймаешь пулю, тебе решать.
— Он очнулся? — Доминика подбежала к Мэнни, заглянула ему в глаза. — Снова черные. В прошлый раз они были синего цвета майя. Сэм, ты что-нибудь помнишь?
— Я не Сэм. Это был мой псевдоним, который я использовал, когда был подростком… когда отказывался принять себя настоящего. Меня зовут Иммануэль Гэбриэл. Вы с Миком мои родители.
Доминика уставилась на него, ее нижняя губа задрожала.
— Мик сказал мне, но я не хотела верить.
Куртц покачал головой.
— Я живу в сериале «Сумеречная зона».
— У нас нет времени во всем этом разбираться, — сказал Майкл. — Мэнни, сегодня последний день пятого цикла. Час назад начала извергаться Йеллоустоунская кальдера. Вулканы ожили по всему миру.
— То же происходило в моем 2047-м. Страпелька последний раз проходит земную кору.
