— Лживый ублюдок. Ты это подстроил!
— Это ты все подстроил, «профессор». Пророчество майя — банальная чушь, твои теории эволюции просто смешны. А твое присутствие на этой сцене — позор для университета.
Некоторые зрители, не зная, как реагировать, зашумели, другие бросали на сцену программки. Борджия умело сыграл на раздражении толпы.
Юлиус хватал ртом воздух, как вытащенная из воды рыба. Сердце достигло последнего рубежа своих возможностей. Он попятился и споткнулся…
Сэм перепрыгнул первые ряды, подхватил профессора у кулис. Одной рукой он прижимал его к себе, другой доставал из кармана его пиджака бутылочку с таблетками. Зубами открыв крышку, Сэм вытряхнул оттуда белую таблетку, присмотрелся к ней…
— Какого черта? Это же не твое лекарство, то пахло мятой!
Юлиус устало взглянул на него.
— Борджия.
Сэм повернулся, но Юлиус стиснул его ладонь.
— Мое время вышло. Теперь все зависит от тебя, Мэнни.
— Мэнни? — Выброс адреналина встряхнул его, словно удар тока.
— Я знаю, кто ты, знаю, зачем ты здесь. Наше время с тобой… подарок Высшей Реальности. Близится хаос и гонит перед собой волны разрушений и ненависти. Монстр, который преследовал тебя во времени, скоро появится. Только Хун Хун-Ахпу может спасти человечество. И ты не он…
— Хун Хун-Ахпу? Юлиус, кто он? Кто я? Скажи, пожалуйста!
— Не могу. — Он улыбнулся и сморгнул слезы. — Это неизвестные воды, сынок. Будь у руля.
Тело осело на руках Сэма, когда душа профессора Гэбриэла покинула свой сосуд.
Сэм замер над безжизненным телом. Потом посмотрел на жену и дочь, на суматоху за ними — аудитория переговаривалась с Пьером Борджией.
Кровь словно вскипела в его жилах.
Борджия не успел заметить движение. В следующий миг он уже катился по сцене, в глазнице что-то хрустнуло и все погрузилось во тьму.
Аэропорт Кеннеди
Нью-Йорк
Аделина Ботелло-Гэбриэл обновила помаду и ткнула задремавшего мужа локтем в бок. Майкл открыл глаза.
— Объявили посадку?
— Еще нет, дорогой. Ты бы принес кофе.
— Да, сейчас. — Мик поднялся и зашагал по залу ожидания, пробираясь между рядами кресел. Оглянулся в поисках ближайшего автомата с кофе, и краем уха уловил свою фамилию.
«Профессор Гэбриэл скончался на сцене. Пока ничего не известно о ранении помощника министра обороны и личности нападавшего».
Майкл Гэбриэл уставился на экран информатора, руки у него затряслись. Он дождался конца выпуска и помчался обратно к Аделине.
— Мой отец мертв! У него был инфаркт.
— Майкл, успокойся…
— Я только что видел это по ТВ. Аделина, мы не можем лететь в Париж, нам нужно в Бостон.
В ее сумке зажужжал пейджер. Она прочитала сообщение.
— Кто это? Это о моем отце?
— Как ни странно, да.
— Ну? Что там сказано?
— Что наш брак окончен. Прости. — Она встала и начала собирать вещи. — Это было, по крайней мере, забавно. Свою неотесанность ты вполне компенсировал в постели. Я собиралась сказать тебе в Париже…
— О чем ты вообще говоришь?
— Священником был переодетый актер, Майкл. Мы не женаты. Наша встреча — и эти вот отношения — были розыгрышем. Я получила задание сблизиться…
Он схватил ее за руку, сжал так, что побелели костяшки.
— Кто тебя нанял?
— Я не знаю… мне больно! Помогите! Полиция!
Два охранника аэропорта услышали ее и направились к ним. Мик подтащил ее к себе так близко, что их губы почти соприкоснулись.
— Мы еще встретимся. Я бы на твоем месте опасался этого.
Он отпустил ее руку, подхватил чемодан и скрылся в толпе.
* * *
10 сентября министр обороны Дональд Рамсфельд объявил войну. Не иностранным террористам, а «врагу, который гораздо ближе к дому. Это бюрократия Пентагона». По его словам, из-за бюрократии «мы не можем отследить перевода 2,3 триллионов долларов». Рамсфельд пообещал изменить положение вещей, но на следующий день — 11 сентября — мир изменился и началась масштабная война с терроризмом, а о пропаже денег практически позабыли.
CBS News
