— Что делает дерптский студент в Дуббельне? — мгновенно отреагировал Волков.
— Тютелька в тютельку попали, — сладко зажмурился Гуклевен, — в самое яблочко, Юний Сергеевич. В студенте, надо надеяться, основная закавыка. Однако и остальные господа требуют внимательного отношения. Проверочки… Только в марвихере я не сомневаюсь.
— Хорошо. Поручика мы проверим, хотя я и не думаю, чтобы отпускной фронтовик имел связи с местными комитетчиками.
— Я бы тоже так не подумал, кабы он нутро свое не проявил. Набросился на станционного жандарма с криком, потребовал, чтобы тот немедленно бросился на розыски карманника.
— Это его право.
— Так-то оно так, Юний Сергеевич, но терминология настораживает.
— Какая терминология? — заинтересовался Волков.
— Очень даже роскошная. От «тыловых крыс», «дармоедов» и «кровососов» — это бы еще ничего — до «шкур» и в особенности «драконов». Последнее словечко с характером! Полюбилось рабочему-то классу. Как увидят квартального либо урядника, так сразу и орут: «Дракон!» Успел поднабраться, видно, офицерик.
— Ошибаетесь, Христофор Францыч, — Волков печально покачал головой. — Не поднабрался. Это они оттуда принесли, с маньчжурских полей. Там, знаете ли, летает огромный желтый дракон… Иногда.
— Шутить изволите, Юний Сергеевич.
— Нет, я вполне серьезно. Оставьте поручика в покое, Христофор Францыч.
— Слушаюсь!.. Как прикажете.
— Остервенелыми они возвращаются оттуда, вот в чем беда, — задумчиво сказал Волков. — Кто там еще у вас? Студент?
— И господин граф.
— К чертовой матери графа! Или он тоже наследил?
— Да ведь как взглянуть, Юний Сергеевич! Прежде всего непонятно, зачем он вообще сюда прибыл. Разве что в «Нежности» специально побаловаться… С трудом верится! Или у них в Либаве подобных заведений недостает?
— У каждого свой вкус, батенька. Не стоит ломать голову. Выкиньте графа и гоните сюда студента.
— Тут действительно есть где покопаться. Во-первых, студент, что само по себе уже наводит на размышления, а во-вторых, обнаружив труп, он стремглав полетел на дачу Райниса. — Гуклевен откинулся и прихлебнул из кружки. — Не иначе, как докладывать побежал Ивану Христофоровичу.
— Вот это интересно. — Полковник весело потер руки. — Забавный поворот! Кто он, этот субъект?
— Приехал на похороны дяди-аптекаря. Ранее у нас нигде не проходил.
— Дядя действительно помер?
— Так точно.
— Печально… Откуда же у племянничка такое знакомство?
— Воспользовавшись обстоятельствами, прибыл для связи? — Гуклевен позволил себе высказать предположение.
— И сразу к Райнису? — усмехнулся полковник. — Бред! И не пошлют они связного на проверку. Да и что проверять, когда и так все ясно? Но сама по себе ситуация живописная. Тут действительно есть где порезвиться. Как он вел себя, когда наткнулся на труп?
— У меня создалось впечатление, что это было неожиданно. И не понеси его черти на дачу…
— Тем лучше! — перебил полковник. — Тем лучше… Уверяю вас, мы очень скоро позабавимся. Однако мне пора, — вытер губы салфеткой. — Поинтересуйтесь-ка неким Строгисом. Его видели за день до смерти вместе с Зутисом в пивной. Может, и нападете на какой след…
Пой, ласточка, пой! Пой, не умолкай…
Юний Сергеевич после бритья был розовым и благоухал одеколоном. Невзирая на кошмарную погоду — снег пополам с дождем, — он находился в превосходном расположении духа и, проезжая мимо Лагерной площади, где парадировал полк, остановился посмотреть. Отличная выправка и очевидный боевой дух воинов повысили и без того приподнятое настроение полковника, не забывшего прелестей строевой службы. Так и прибыл он в Замок, оживленный, сияющий одеколонным глянцем, с «недаром помнит вся Россия» на устах. Мурлыкая и рукой отбивая такт, велел доложить о себе превосходительству. Как всегда, губернатор принял его незамедлительно.
— Что скажете хорошего, Юний Сергеевич? — массируя мешки под глазами, поднялся навстречу Пашков. — Чем обрадуете?
— Вчерне доклад готов, ваше превосходительство, — он весело похлопал по солидному крокодиловой кожи портфелю с секретным замочком. — Не стану хвастаться, но мы славно потрудились. Даже весьма! Сегодня же прикажу переписать на машинке и сразу вам, пред светлые очи, Михал Алексеич! Теперь, надеюсь, вы меня поддержите? Ведь что делается по губернии! — Он даже за голову схватился. — Что делается!
