Офицеры, пригнувшись, прошли по ходу сообщения на командно-наблюдательный пункт. Оттуда, с вершины холма, открывался изумительный пейзаж. Но сейчас офицеров-танкистов интересовала не красота русской природы, а уродовавшие ее подобно ранам или нарывам вражеские укрепления, протянувшиеся сплошной полосой на много километров.
Иван поднес к глазам бинокль. Километрах в трех стояли сплошные ряды вкопанных в землю толстых бревен. Между ними как будто бы специально оставлены проходы. Но как уже выяснили разведчики, там минные поля. Небольшие холмики, позади рядов надолбов — вражеские ДЗОТы. Нелегко будет прорывать такую оборону. Ну, ничего! На Карельском перешейке линию Маннергейма прорвали, значит, и здесь прорвем. Благо лето — нет сугробов и мороза. Да и укрепления у немцев земляные и деревянные, а не бетонные ДОТы и гранитные надолбы, как у финнов. Но артиллерия значительно мощнее, да и противотанковые пушки, в отличие от финнов, имеются в приличном количестве.
3 июля 1941 года. Берлин.
Штаб-квартира СС на Принцальбрехтштрассе, 9.
Руководитель РСХА обергруппенфюрер Рейнгард Гейдрих поднимался по ступеням парадной лестницы главной штаб-квартиры СС на Принцальбрехтштрассе, 9. Он был мрачен и задумчив. Его лицо, как всегда, было спокойно, но руки, мявшие перчатки, выдавали волнение. Эта беседа с рейхсфюрером СС Гиммлером, для которой он приехал, была результатом долгих размышлений. Он обдумывал эту проблему уже давно. А последнюю неделю — постоянно. И даже сейчас он еще не был до конца уверен, что стоит говорить о задуманном с Гиммлером.
Еще давно, в конце 1930-х, в кругу ближайших друзей Гейдрих заявил: «Если Гитлер начнет совершать ошибки, то долг СС — его остановить». Но тогда не то кто-то донес об этом, не то помещение прослушивалось. Об этой фразе стало известно и Гиммлеру, и самому Гитлеру. К Гейдриху стали относиться с еще большей опаской, чем раньше, но вынуждены были его терпеть, так как другого профессионала, способного руководить спецслужбами, не было. Его почти все боялись, а многие и ненавидели. Гейдрих, подобно белой вороне, выделялся на серо-черном фоне руководителей Рейха. Выделялся он даже внешне — высокий, крепкий, красивый блондин, с голубыми глазами — просто образец арийца. Великолепный спортсмен — фехтовальщик и наездник. Враги и недоброжелатели еще на заре его карьеры распространяли клевету о его якобы еврейском происхождении. После конфуза с вымыслом о еврейской бабушке с фамилией Зюсс, которой, как выяснилось, не существовало, эти слухи несколько поутихли. Но недоброжелатели все равно пытались их распространять. И в культурном отношении Рейнгард был на голову выше большинства нацистов. Происходя из семьи директора консерватории, он был великолепным скрипачом и имел хорошее образование. Но самое главное — превосходил всех по своему интеллекту. Он был прагматичным национал-социалистом. Его рассудок не затмевали бредовые великогерманские амбиции Гитлера и еще более бредовые расовые теории Розенберга. Не разделял он и мистическо-мессианских настроений своего непосредственного начальника Гиммлера. За это его не только не любили; но и боялись, чувствуя его интеллектуальное превосходство. Но еще больше его боялись и ненавидели те, для кого национал-социализм превратился в кормушку и карьерную лестницу. Ненавидели его и сионисты, так как Гейдрих выступал за «жесткий вариант» решения еврейского вопроса. Конечно, жесткий вариант подразумевал не обязательно истребление евреев, а допускал и их принудительную депортацию. Но сионистам нужно было руками немцев запугать евреев, собрать их в концентрационные лагеря и гетто с тем, чтобы потом отправить в планируемое еврейское государство. В данном аспекте даже физическое истребление еврейства больше устраивало сионистов, чем депортация евреев из Германии.
Гейдрих сочетал преданность делу с холодным и расчетливым прагматизмом. Его даже называли «паладином Гитлера», но он был предан Германии и национал-социализму, а не лично Гитлеру, которого он теперь уже считал врагом и Германии, и национал-социализма. Гитлер уже давно начал делать ошибки. И СС его вовремя не остановило. Первой серьезной ошибкой была война с Польшей. И это было первой серьезной «подставой» со стороны тайных союзников Гитлера — сионистов. Они помогли Гитлеру с триумфом без боя присоединить Австрию и Чехословакию. Тогда, в 1939-м, они также пообещали Гитлеру, что Польша сдастся, а Англия и Франция в войну не вступят. Но поляки вместо того, чтобы капитулировать, хоть и начали драпать, но науськиваемое англичанами польское правительство продолжало «воевать» уже из Лондона. Англия и Франция объявили войну де-юре, хотя и не начали ее де-факто. Опьяненный успехами первых дней войны, бездействием англо-французов и бегством польской армии, Гитлер не остановился на Висле, а решил оккупировать всю Польшу. Собственно, агрессором и захватчиком он стал, лишь перейдя Вислу. До этого война шла за возврат отторгнутых по Версальскому договору немецких земель с немецким населением. Таким образом, Гитлер получил сомнительную честь начать войну в Европе да еще и лишился такого хотя и своенравного, но, в общем, неплохого союзника, как Польша.
