Во-вторых, я позвонил в издательство «Стрит энд Смит». Эта организация действительно существовала — не в какой-то чуждой галактике, а всего лишь в получасе езды на метро от моего дома. И в ней работали обыкновенные человеческие существа, которые со мной разговаривали. Почему бы в таком случае не съездить туда и не отдать им мое произведение?
И я сделал это в июне 1938 года. Я подошел к секретарю в приемной и, давясь словами, кое-как пролепетал, что мне хотелось бы встретиться с мистером Джоном У. Кэмпбеллом-младшим (в ту пору он был новым редактором «Эстаундинга») и вручить ему рукопись.
Секретарь позвонила мистеру Кэмпбеллу, а я закрыл глаза и ждал удара, который отсечет мне голову. Но она бодро проговорила: «Мистер Кэмпбелл примет вас!»
Меня провели через большие комнаты, заполненные кипами бумаги и связками журналов (включая будущий!!! номер «Эстаундинга»). Всю жизнь я буду помнить запахи этого помещения. Даже сегодня запах старых журналов, напичканных сенсационными рассказами, заставляет меня вновь почувствовать себя восемнадцатилетним юношей.
Джон Кэмпбелл приветливо разговаривал со мной целый час, и я совсем успокоился. Он делал вид, будто в восторге от того, что я принес свой рассказ. Джон все еще редактирует «Эстаундинг» (только теперь он называется «Аналог»), и с тех пор я много раз встречался с ним. Естественно, в последующие годы он относился ко мне с величайшим почтением, особенно когда хотел заполучить мои рассказы, но с таким же почтением он встретил перепуганного восемнадцатилетнего мальчишку, которого видел в первый раз.
Если вы ожидаете услышать, что Джон принял мой первый рассказ и что я сразу же был признан великим автором научной фантастики, то вы сильно заблуждаетесь. Такое, возможно, случилось с А. Э. ван Фогтом или с Робертом А. Хайнлайном, но только не со мной. Джон прочитал мой рассказ в тот же вечер и отослал мне его по почте на следующий день, приложив письмо на две страницы, в котором не только указал мои ошибки, но и очень тепло меня ободрил.
До чего же приятно получать отказ в такой форме! После этого я писал научно-фантастические рассказы как минимум по одному в месяц, и все приносил Джону Кэмпбеллу. Всякий раз он предлагал мне зайти, дружески беседовал со мной, и всякий раз отвергал мое творение, давая мне в письме полезные советы. Его письма все больше меня ободряли.
Как писатель я всем обязан Джону Кэмпбеллу, и мне известно, что я не единственный автор научной фантастики, который обязан ему в такой же степени.
Каждый рассказ, возвращенный Джоном, я отправлял в два других журнала научной фантастики — «Эмейзинг сториз» и «Триллинг уандер сториз». Число отвергнутых рассказов росло — за четыре месяца мне вернули полдюжины моих произведений.
Это меня не обескураживало, ибо не только Джон Кэмпбелл, но и отец поверил в меня, побуждая идти вперед без оглядки. Отца нисколько не смущало, что рассказы возвращались. Он ценил честолюбие и настойчивость, и в его глазах ни слава, ни финансовый успех ничего не прибавляли к этим ценностям. Он хотел от меня одного — чтобы я добивался цели.
Отец полагал, что мои ученые произведения заслуживают большего, нежели старый разбитый «Ундервуд». Каким-то образом он сумел наскрести 65 долларов и купил мне новехонькую портативную машинку «Смит-Корона», которой я пользуюсь по сей день. Надо было совсем позабыть о сыновнем долге, чтобы, сидя перед этой сверкающей портативкой, не отработать деньги, затраченные на нее отцом, даже если бы на это ушло десять лет.
Слава богу, десяти лет не потребовалось, хватило и десяти недель.
В октябре 1938 года я получил конверт из журнала «Эмейзинг сториз» с чеком на 64 доллара. Это был мой первый профессиональный заработок, и он покрыл расходы на пишущую машинку. В конверте находилось также весьма любезное письмо от Рея Палмера, тогдашнего редактора «Эмейзинг», который писал, что ему очень понравился мой рассказ. Вставить чек в рамочку я, конечно, не мог, поэтому я вставил в нее письмо.
Это был рассказ под названием «Затерянные у Весты», третий из написанных мною рассказов; я написал его на основе старого варианта.
