Через несколько дней мы подходили к Криту. Там нас уже ожидал пароход Доброфлота. Наверху решили не рисковать и переправить меня на Чёрное море на сугубо гражданском корабле.
А Чагин был счастлив вдвойне: во-первых он имел возможность вернуться к эскадре, а во-вторых на крейсер передали для установки два стодвадцатимиллиметровых орудия и боезапас к ним.
Иван Иванович тепло простился со мной и пожелал удачи в выполнении возложенной на меня миссии.
Проливы миновали довольно быстро, но я это мог наблюдать только через иллюминатор. На пароходе меня встретил штабс-капитан Померанцев из контрразведки и вежливо предложил всё время пути провести в его обществе в каюте. Андрей Севастьянович был хмурым и неразговорчивым спутником, хотя было заметно, что он волнуется и его гнетёт груз ответственности за меня и пакет, который я везу. Здорово видно его проинструктировали на этот счёт в родном заведении.
По прибытии в Севастополь к нам присоединился ещё один контрразведчик. На этот раз это был флотский лейтенант Сергей Борисович Клюев. Он доставил нас на вокзал и мы вместе с эшелоном везущим пушки и снаряды на Дальний Восток простились с Крымом.
В России уже царствовала зима и я даже слегка простыл от такого резкого изменения климата. Постепенно атмосфера в нашем обществе потеплела и по вечерам мы уже регулярно играли в винт, чтобы скоротать время.
За окном купе нашего вагона проносилась заснеженная Россия. С каждым часом я приближался к войне, к выполнению задания, которое дал мне адмирал.
В случае задержки нашего поезда на какой нибудь станции или разъезде Померанцев немедленно выходил из вагона в котором ехали только мы втроём и пять солдат охраны и буквально через несколько минут наш состав трогался дальше. Даже не представляю какой документ он показывал начальнику станции, если среди нашего безбожного бардака он имел такое абсолютное действие.
Пейзажи зимней Сибири, проносящиеся за окном купе были унылы и однообразны, эти десять дней пути были наверное самыми скучными в моей жизни. Спутники в силу их профессии многословием не отличались, стоянки в городах и на станциях были очень кратковременными и я даже не успевал бы прогуляться по перрону или сбегать в привокзальный буфет, как быстро нашему поезду открывали очередной перегон. Да меня бы и вообще не выпустили из вагона, господа контрразведчики вежливо, но настойчиво просто не отпускали меня дальше трёх шагов от пакета, который я вёз. В Омске и Иркутске мы посылали в буфет конвойного с сопровождающим его начальником караула.
Во Владивосток прибыли накануне годовщины начала этой войны. Не заезжая никуда, прямо с вокзала мы, вместе с моими сопровождающими отправились в морской штаб. Контр-адмирал Карл Петрович Иессен, старший морской начальник Владивостока и командующий бригадой крейсеров был уже предупреждён о моём визите и ждал нас у себя в кабинете.
– Здравствуйте, Владимир Иванович, – протянул он мне руку, после чего поздоровался и с моими сопровождающими.
Я протянул Карлу Петровичу пакет от командующего эскадрой и конверт с предназначенным ему лично письмом. Вскрыв письмо он на несколько минут углубился в чтение.
– Ну приблизительно нечто подобное я и ожидал, – проговорил он, – вот, господа, прошу ещё раз убедиться, что все печати на пакете целы. Я запру его в свой сейф и вскрою по приказу в вашем присутсвии. Прошу оставить адреса, по которым я смогу вас найти при необходимости.
Контрразведчики отдали честь и вышли.
– Ваше превосходительство,Карл Петрович, – обратился я к адмиралу, – Прошу решить вопрос с моим назначением. Адмирал Рожественский, отправляя меня с этим поручением, твёрдо мне обещал, что во Владивостоке я буду зачислен на один из крейсеров.
– Ну вакансий на крейсерах сейчас нет, тем более соответствующих вашему чину, – усмехнулся Иессен, – Но можете не беспокоиться, война от вас никуда не денется. Пока будете "моим штабом", а потом подберём вам должность. А может и не придётся. И вы и я прекрасно понимаем, что в запертом пакете указания по присоединению нашего отряда к эскадре. Так что может и на свой "Суворов" вернётесь. Вы уже устроились?
