Не досматривая результатов, оба японских миноносца дружно развернулись и стали уходить на запад, провожаемые всплесками снарядов "умирающей" "Паллады".
При взрыве палубу словно выдернуло из под ног. Семён здорово шарахнулся плечом об орудие и, растирая ушиб с трудом поднялся на ноги. Крейсер уже ощутимо кренился, было понятно, что долго он не протянет: взрывом не только разворотило борт в районе миделя, но и сорвало пластырь в носу, в месте, где разорвался двенадцатидюймовый снаряд с "Микасы".
О спасении корабля уже не было речи, командир крейсера отдал приказ спасаться. А спасаться можно было только подручными средствами – все шлюпки и катера были разбиты вдребезги в дневном бою. За борт летели свёрнутые койки, которые могли продержать человека на поверхности моря минут сорок-час, прежде чем пропитаются водой и утонут.
Едва получив команду спасаться Семён тут же сиганул за борт. Никаких вспомогательных предметов он с собой не прихватил и пока полагался только на своё умение плавать.
Апрельская вода Японского моря немедленно обожгла матроса холодом. Экономя силы он сразу стал потихоньку отплывать подальше от тонущего корабля, справедливо полагая, что если продержаться до его погружения, то наверх всплывёт достаточно плавучего "мусора", за который можно будет надёжно зацепиться.
Семёну попалась целая связка коек, оторванная взрывом от одной из перегородок противоосколочной защиты. Койки были полуобгорелыми, серьёзно пованивали палёной пробкой, но в такой ситуации было не до того, чтобы привередничать. Вцепившись в подарок небес, матрос, уже постукивая зубами, медленно болтал ногами в воде, чтобы хотя бы плыть куда-то целенаправленно. Целенаправленно… Цели то особой не было, понятно, что до ближайшей "тверди земной" в такой воде не догребёшь. Но нужно было хоть как то бороться с "курносой" и не даваться в её костлявые руки. Постепенно холод перестал так мучительно обнимать измученное тело. И ничего хорошего в этом не было – организм сдавался смерти. Семён впал в полузабытье, продолжая судорожно сжимать свой "спасательный плотик". Именно таким, почти потерявшим сознание, его и подняли на борт "Такасака-Мару", проходившем по этому району.
Матроса растёрли спиртом, немного разрешили употребить внутрь и отвели к соотечественникам – нескольким десяткам моряков, спасённых с "Дмитрия Донского".
Тищенко был единственным спасённым с крейсера "Паллада".
Эссен уже который час бессменно находился на мостике броненосца. Нервы были на пределе – уже несколько раз неподалёку проносило факелы из труб ищущих свои жертвы японских миноносцев. Не нашли. И на этом спасибо. Но в любую минуту они могли заметить силуэт "Пересвета" или ещё кого-то из колонны и атаковать.
Вдруг на горизонте к северу замелькали зарницы, а секунд через двадцать докатился рокот сильного взрыва. Там явно творилось что-то серьёзное. Там мог быть только Фелькерзам со своими броненосцами. Неужели его нашли и подорвали? Ведь у него сейчас самые боеспособные корабли эскадры. Неужели японцам так повезло?
Огненная вакханалия на горизонте продолжалась минут пять. Потом всё неожиданно стихло. Снова наступила тишина и темнота накрыла море на всём обозримом пространстве.
Но за это время два японских отряда миноносцев и один – истребителей, при первых же выстрелах, бросили сомнительные поиски в своём районе и хищно устремились на вспыхнувшее на севере зарево. Там враг был точно, он неосмотрительно показал своё местонахождение и были очень неплохие шансы найти его и атаковать. А может и потопить, если повезёт.
Но через пару минут вся эта иллюминация резко оборвалась. Вокруг снова был непроницаемый мрак и тонкий серпик умирающей луны давал крайне мало света, зачастую к тому же, скрываясь в облаках. Но "там" был хоть какой-нибудь ориентир, хоть и "был раньше". Японские миноносцы продолжали искать эту так некстати ускользнувшую мишень. А зря.
Несколько месяцев назад он назывался "Решительный" и ходил под андреевским флагом, но в августе японцы, презрев все нормы международного права, при попустительстве китайских властей, нахально захватили в Чифу интернированный русский миноносец. Он был подремонтирован и включён в состав японского флота под именем "Акацуки", в честь погибшего в мае на русских минах японского истребителя.
