Дома я затеяла генеральную уборку. Вымыла полы, вытерла повсюду пыль, перестирала занавески. Весь день я искала себе дело, не знала, куда приткнуться. «Что ж, — говорила я себе, — значит, так надо. С чего это я взяла, что будет иначе?»
А через два дня приехал Борис и опять стал уговаривать меня ехать с ним.
— Я без тебя не могу. Едешь или нет?
— Конечно, нет.
Я думала: «Если любит, то останется». Это вначале, а потом мне пришла мысль: «А почему уступить должен он? Может быть, он тоже думает: „Если любит, то поедет“?» Я поняла, что оба мы ведем себя глупо, и решила, что поеду, но тут он сказал:
— Черт меня угораздил встретиться с тобой! — И ушел.
Ночью я не спала, вспоминала наш первый вечер, думала о том, что если мы еще увидимся, то очень не скоро, только на учительской конференции, а может, и еще позднее. К тому времени его чувство ко мне пройдет, потому что все на свете, в конце концов, проходит — и большое и малое… Я уже засыпала, когда в дверь кто-то сильно постучал. Это оказался Борис. Он ворвался в комнату, сунул мне в лицо какие-то бумажки.
— Вот билеты. Одевайся!..
Я стояла перед ним, закутавшись в простыню.
— Ты с ума сошел. Никуда я не поеду. Меня же потеряют…
— Некогда торговаться. Пойми — некогда. Нас ждет машина.
Я выглянула в окно. Перед домом стоял газик… Когда мы сели в машину, вздохнула:
— Был один сумасшедший. Теперь их стало два.
Но он меня не слушал, торопил шофера:
— Поскорее, дорогой товарищ! Пароход отходит через пятнадцать минут.
Мы так мчались по улицам, нас так било и мотало, что я думала, газик рассыплется. И все же до пристани доехали благополучно. Поднялись на пароход, оставили вещи в каюте и пошли в ресторан. После ужина, когда мы вернулись в каюту, я спросила:
— Зачем ты все-таки согласился?
— Ты опять об этом? — обернулся он с досадой. — Ну, хорошо — скажу. Надоело быть на побегушках. Я не мальчик. Во всяком случае, лучше быть в Полночном первым, чем здесь десятым. Но оставим это!
Он протянул руку к окну и задернул штору.
— Давай будем счастливыми.
Больше я ни о чем не спрашивала…
А сейчас вот лежу, вспоминаю и думаю. Почему же мне так не везет? Другим жизнь выпадает легкая, а я словно наказанная…
Над классной доской большая логарифмическая линейка. На серебристой ее поверхности — черные и красные деления. Тоня с указкой в руке объясняет возведение чисел в квадрат.
Ночью она спала плохо и, когда шла в школу, чувствовала вялость, но сейчас, на уроке, оживилась, и, кажется, все идет как надо.
И вдруг — скрип новых ботинок. Головы учеников, как по команде, поворачиваются к двери.
— Разрешите?
В голосе Евского вежливость, но вместе с тем и привычная уверенность — не откажут. Вот бы сказать ему: «Нет, не разрешаю». Любопытно, что он сделал бы?
Евский на цыпочках пробирается вдоль стены и пристраивается на задней парте рядом с Генкой Зарепкиным. Это плохо, что рядом с Генкой. Ладно еще, если Евский не заглянет в его тетрадь. Там ведь, кроме алгебры: рожи невиданных зверей, карикатура на Копейку, начатая карта Дальнего Востока и недетская песня про папу римского и турецкого султана:
В гареме нежится султан.
Ему завидный жребий дан:
Он может девушек любить…
Хотел бы я султаном быть.
Но, к счастью, Евский не интересуется Генкиной тетрадью. Он вытаскивает из кармана свою пухлую записную книжку и принимается что-то писать.
— На чем я остановилась? — спрашивает Тоня. Спрашивать не следовало — это у нее как-то непроизвольно вырвалось. Рука Евского немедля что-то отмечает в книжке.
Тоня пытается вспомнить. В голове пусто. Заглянула в конспект. А что толку. Лучше начать снова.
— Поставим визир против числа 5,67 на основной шкале. Теперь посмотрим на шкалу квадратов. Визир покажет нам число 5,67 в квадрате… Еще пример… Предположим, нам необходимо вычислить площадь круга с радиусом…
Все как будто идет нормально, но внимание раздвоено. На задней парте, рядом с Генкой, Евский. Так чувствовала себя Тоня, когда косила в колхозе, а подъезжал председатель Похвистнев и, не слезая с коня, наблюдал за ней. Руки становились как чужие, она начинала контролировать их, и нарушалась та привычная слаженность движений, которая приходит лишь тогда, когда не следишь за ними.
