– Не важно. У меня есть планы, чтобы перебиться до тех пор, пока я не найду подходящую женщину.
– Неужели? – Дэниел вытащил из кармана расписку Кларенса. – Может быть, это один из ваших планов?
Бэбкок облизал тонкие губы, его глаза бегали по всему залу.
– Итак, щенок помчался к вам, не так ли? И вы согласились сыграть роль банкира для этого мальчишки? Я никогда не считал вас дураком, Стамфилд, но вы должны знать, как плохо он играет в карты. Вы никогда не увидите и фартинга из этих наличных. Ах, но, видимо, он, в конце концов, обеспечил себе руку вашей сестры, раз вы разбрасываетесь деньжатами ради него. Жаль, что я не услышал об этом раньше, с тем, чтобы я смог записаться в книгу пари, поставив на мальчишку. Думал, что ваша сестра выберет себе кого-то получше. Она – очаровательная крошка.
Дэниел был сыт по горло этим неприятным разговором.
– Сюзанна выберет кого-то получше, а я не буду платить. Думаю, что никто не заплатит. – Он вообще задумался, как мог называть этого человека своим другом.
Бэбкок подал знак, чтобы ему принесли еще один бокал вина.
– Я вас не понимаю. Долг есть долг.
– Если только это не мошенничество. Вы же не станете платить кому-то, чтобы они ограбили ваш дом, не так ли?
– Ваши слова не имеют смысла, старина. Проигрыш в карты – это долг чести. Если вы называете себя джентльменом, то должны знать это.
– Нет никакой чести в том, чтобы заплатить вымогателю.
Джереми вытер тонкие губы обшлагом рукава.
– О чем вы говорите?
– Кларенс подписал эту долговую расписку?
– Конечно, подписал. Это его имя, не так ли?
Пальцы на ногах у Дэниела словно обожгло огнем.
– Это его имя, но не думаю, что это его подпись. Полагаю, что вы сами написали ее.
Бэбкок огляделся, чтобы узнать, не подслушивает ли их кто-нибудь. Он наклонился ближе к Дэниелу, дыша перегаром и табачным духом ему в лицо.
– Вы обвиняете меня в том, что я подделал карточный долг? И все ради того, чтобы какой-то деревенский придурковатый подхалим не платил то, что он должен?
– Я хочу, чтобы все было справедливо, – вот и все, что ответил Дэниел.
– В этом случае я клянусь, что это была честная игра, и это – честный долг.
Дэниел сбросил обувь, чтобы потереть ступни друг о друга.
– Полагаю, что вы лжете. Конечно же, у меня есть доказательство. Я не стал бы обвинять человека без всякого основания. – Сыпь, которая начала распространяться вверх по лодыжкам Дэниела, была всем доказательством, которое ему было нужно, так что со своей стороны он не солгал.
Бэбкок огляделся.
– У вас не может быть доказательств. Никто не видел… – Он спохватился, но было уже поздно.
– Никто не видел, как вы насыпали сонного порошка в бокал юноше? Никто не заметил, что вы вытащили бумагу из собственного кармана, на которой вы еще дома постарались изобразить подпись, чтобы она была наиболее достоверной?
– Послушайте, ничего такого я не делал. Это всего лишь ваше слово против моего. Он был мертвецки пьян.
– Прекратите, Бэбкок. Ваша жизнь в Лондоне закончена.
– Ч-что вы имеете в виду?
Дэниел обвел пальцем круг, который его кружка с элем оставила на деревянной поверхности стола.
– Я имею в виду, что никто больше не станет играть с вами. Двери во все приличные клубы и игорные дома будут закрыты для вас. Вы можете даже отправиться в тюрьму, если юный Хэйверсмит решит подать жалобу судье. Разве только…
Бэбкок наклонился вперед.
– Разве только…
– Во-первых, вы порвете эту фальшивку и забудете о долге.
Игрок уставился на расписку, зная, что проиграл. Теперь он никогда не увидит и пенни из этой суммы, а эта бумажка может быть использована против него, если проклятый щенок отправится в суд. Он разорвал расписку на половинки, а потом – на четвертинки и засунул себе в карман. Затем поднялся.
– Ну вот, долг погашен.
– Но я еще не договорил. Вы уедете из Лондона. Нет, из Англии. У моей семьи есть имение в колониях. Они найдут вам должность или что-то подобное.
– Я не могу оставить свою мать и сестру. Что с ними станет?
– О, вы же отлично обеспечивали их, не так ли?
– Они справлялись, – проворчал Бэбкок. – Я им нужен.
Дэниел знал, что лорд Морган оплачивал счета семьи своего покойного брата.
