Для Ирода строительство крепости Антония в Иерусалиме было частью его политического, чтобы не сказать – геополитического, плана. Когда его легионы впервые взяли город в 37 г. до н.э., ему стоило огромных трудов убедить своих союзников-римлян не уничтожать город вместе с его жителями, поскольку римляне считали его неуправляемым. Ирод предложил интернационализировать город и взрастить там новых евреев, которые могли бы сменить старых и сделать город столицей не просто Иудеи, но всего еврейского народа. Он считал евреев диаспоры более просвещенными, чем палестинские, более восприимчивыми для греко-римских идей и более способными к переходу на новые формы богослужения, совместимые с современными представлениями. Он назначал евреев из диаспоры на официальные посты в столице и стремился укрепить их авторитет, поощряя других представителей диаспоры к регулярным визитам туда. Теоретически Закон требовал, чтобы евреи совершали паломничество в Храм трижды в год. Чтобы стимулировать этот процесс, особенно для диаспоры, Ирод решил, во-первых, обустроить Иерусалим в духе лучших греко-римских традиций и, во-вторых, реконструировать Храм таким образом, чтобы стоило приехать специально посмотреть на него. Надо сказать, что Ирод был не только выдающимся филантропом, он был также незаурядным пропагандистом и умелым режиссером различных действ.
Он разработал перспективную программу реконструкции Иерусалима, едва ли не самого странного города в мире. Сооружение Антонии обеспечило ему, так сказать, физическое господство, которое он укрепил, воздвигнув три мощные башни: Фазаил (известную впоследствии как Башню Давида), Гиппикус и Мариамну (была возведена до того, как он расправился со своей женой). После этого он почувствовал себя в достаточной безопасности, чтобы возвести театр и амфитеатр, которые, впрочем, были сооружены за пределами храмовой зоны. Затем, в 22 г. до н.э., он созвал национальную ассамблею и объявил о деле своей жизни: воссоздать Храм в столь грандиозном масштабе, чтобы превзойти славу постройки Соломона. Последующие два года ушли на то, чтобы собрать и обучить армию из 10 000 рабочих-строителей и 1000 священников-десятников, которые должны были также вести строительные работы в местах, запретных для непосвященных. Эти тщательные приготовления были необходимы, чтобы убедить евреев Иерусалима, что операция по сносу старого храма была прелюдией к возведению нового и более прекрасного. Ирод принял чрезвычайные меры, чтобы не задеть религиозных чувств фундаменталистов; так, например, для сооружения алтаря использовались неотесанные камни, к которым не прикасалось железо! Создание Храма как функционального места для жертвоприношений потребовало всего 18 месяцев, причем все это время неоконченное святилище было скрыто специальным ограждением от посторонних взоров. Для завершения же грандиозного строительства потребовалось целых 46 лет, и строители вели отделочные работы почти до того момента, когда в 70 г. н.э., римляне снесли сооружение, не оставив от него камня на камне.
Описания Храма, возведенного Иродом, можно найти в книгах Иосифа Флавия «Иудейские древности» и «Иудейская война», а также в талмудических трактатах «Миддот», «Талмуд» и «Йома». Их дополняют данные последних археологических находок. Чтобы добиться желаемого грандиозного эффекта, Ирод удвоил площадь Храмовой горы, соорудив огромные подпорные стены и заполнив пространство за ними щебнем. По периметру образовавшейся свободной площади он возвел портики, которые были соединены с верхним городом посредством мостов. Святилище, находившееся на одном из концов площадки, было намного выше и шире, чем построенное Соломоном (100 локтей по сравнению с 60). Поскольку Ирод не происходил из семьи священнослужителей и не мог, следовательно, даже входить во внутренний двор, он уделял интерьеру мало внимания, и Святая Святых, хоть и отделанная золотом, была, в общем, голой. Зато на внешнее убранство денег не жалели, ворота, различные конструктивные элементы и украшения были покрыты золотом и серебром. По словам Иосифа Флавия, камень был «исключительно бел»; блеск камня и сверкание золота под лучами солнца были видны за много километров и поражали странников, видевших храм впервые.
