В тот момент Роджер никого не видел на крыше, но он же пробыл там от силы минут пять; и теперь уже несомненно, что Ина Стреттон находилась в это время в зимнем саду — одна или со своим убийцей.
Дьявольски неприятная ситуация!
— И разумеется, — гнул свое Колин, — после того, как бедный крошка Дэвид поведал тебе все свои печали, ты рассвирепел и завелся.
Роджер удрученно посмотрел на своего обвинителя.
— Дэвид не рассказывал мне о своих печалях, — только и сумел он выдавить из себя. — Он даже не упоминал жену. Мы говорили про отборочные матчи и этапную систему в соревнованиях по крикету. Можешь спросить его.
— А то бы я не додумался, — поджал губы Колин.
Роджер промолчал.
— Ты ведь сам завел разговор, — заметил Колин.
— Значит, по-твоему, за те несколько минут, что я был тут наверху, я подтащил миссис Стреттон к виселице и вздернул ее?
— Но кто-то ведь это сделал. Если не ты, Роджер, то кто же?
— По крайней мере, ты же не держишь меня за такого раззяву, который может забыть про злополучное кресло?
— Но кто-то же о нем забыл. Это, конечно, грубый прокол. Но если преступник изобличен, то значит, он так или иначе в чем-то прокололся. Я так считаю, — Колин поглядел на кончик своей сигареты, — что постоянно занимаясь убийствами, ты стал к ним относиться куда менее серьезно, чем иные из нас; и оттого проявил некоторую беспечность в том, что касается деталей.
Роджер аж поперхнулся.
— И разумеется, именно твои разговоры насчет кресла тебя и выдали, продолжал Колин совершенно невозмутимо. — Я все не мог понять, к чему ты клонишь. А потом понял. Ты беспокоился насчет этого кресла. Ты знал, что позабыл его вовремя поставить куда следует; и хотя потом спохватился и исправил ошибку, а все-таки побаиваешься, вдруг кто-нибудь успел заметить, что сперва его не было. И ты попытался убедить меня, чтобы иметь на всякий случай свидетеля, в том, что кресло находилось там с самого начала. Хитрый ход, Роджер, прямо скажем.
— Но неудачный, что ли?
— Ага. Ты перестарался, — откровенно признался Колин. — Но идея тем не менее блестящая — уже проболтавшись, повернуть дело так, будто ты выгораживаешь кого-то еще. Здорово придумано! Но, увы, — малоубедительно.
— Но это же правда.
— А уж коль скоро ты допустил столько ляпсусов, — Колин гнул свое, будто и не слышав слов Роджера, — я и подумал, что такой остолоп может и пальчики оставить, так что лучше мне сходить их вытереть и послушать, что ты на это скажешь. А кстати, ты их оставил? — поинтересовался Колин.
— Да, — гневно ответил Роджер.
— Я так и думал, — невыносимо самодовольно отвечал Колин.
— Я получаюсь не слишком-то интеллектуальным убийцей, да?
— Ничего, бывает, — утешил его Колин.
И снова оба ненадолго умолкли.
— Еще что-нибудь?
— А что, мало? — спросил Колин в ответ.
— И ты пойдешь в полицию с этой дурацкой историей?
— Говорят же тебе, я не собираюсь тебя закладывать. Но сам-то ты поосторожней, не проболтайся еще кому-нибудь.
— Лучше бы ты сообщил в полицию, — взвыл Роджер.
— Нет уж, спасибо, я не намерен во все это ввязываться!
— Тогда я сам туда пойду и расскажу все в точности, как ты сказал!
— И будешь болван болваном, — холодно среагировал Колин.
Несмотря на все возмущение Роджеру хватило здравого смысла понять, что он и в самом деле окажется в таком случае болваном, да еще каким.
И снова повисло яростное молчание.
Снаружи послышались шаги, и в дверях появился Рональд Стреттон.
— А, вот ты где, Роджер. А я тебя обыскался. Инспектор полиции уже здесь, он ждет тебя в столовой.
Роджер встал, не без тайной благодарности освободителю.
И поймал на себе взгляд Колина. Тот обнадеживающе кивнул.
