— Вот, товарищ Аистов, вам первое задание. Видите тут различные устройства для нанесения повреждений врагу. Посмотрите, что, на ваш взгляд, можно в них улучшить, а заодно, может быть, предложите и что-нибудь свое.
Фогельсон, глядя на эту коллекцию, несколько оторопел, Васин смотрел спокойно — наверное уже об этом слышал — а Аистов заинтересованно стал все изучать. Потом поднял взгляд на меня.
— Штучки интересные, но сразу не скажу. Надо помозговать. Я так понимаю, что послезавтра мы уже отбываем, поэтому пока только набросаю заметки, а изготавливать придется уже за линией фронта. Или же можно будет оставить мои наброски здесь. Тут все изготовят и нам потом перебросят дополнительно.
Эти слова меня несколько озадачили, но слово взял комиссар.
— Кондратьич, ты, конечно, прав, но надеяться на будущие «допоставки», как-то не хочется. Планируй изготовление этих штуковин прямо на месте. Слишком сложные конструкции нам не нужны, а с простыми ты и там справишься.
— Ладно, Изя, уговорил, — кивнул Аистов.
Я на эти слова вытаращила глаза, а Фогельсон усмехнулся.
— Не удивляйтесь. Анна Петровна. Я по паспорту Айзек Хаймович, но так уж сложилось, что меня все зовут Исаак Яковлевич. А с товарищем Аистовым мы знакомы лет пятнадцать, если не больше. Таким образом, он знает мою «подпольную кличку».
Весь следующий день с самого утра все начальство, включая, естественно, меня, носилось по разным складам, подбирая вооружение и амуницию. Каждый имел в распоряжении полуторку и двух курсантов в качестве разгрузочно-погрузочной силы. Те из курсантов, кто не был непосредственно занят в этих работах, занимались подготовкой оружия, боеприпасов и амуниции. Только снайперы брали с собой уже пристрелянные винтовки. Все остальное стрелковое оружие получали со склада, и его нужно было расконсервировать, т. е. удалить лишнюю смазку и т. п. Для снайперских винтовок и для биноклей готовили бленды. Подбирали маскхалаты. Отдельно работали повар и врач. Им тоже было что запасать. Аистов возился с какими-то своими инструментами и время от времени вздыхал — наверное жалел, что не может взять с собой целый завод. Неприятным сюрпризом оказалось то, что нам не дали мин замедленного действия! Понятное дело: при наступательной доктрине подобные мины не нужны. Вот их и не выпускали. Тем более, что производство мин еще не заработало на полную мощность. Правда, нам дали много взрывчатки, взрывателей, бикфордова и детонирующего шнуров. И еще обнадежили, что в местах боев осталось много снарядов. Найдете, мол, и используете. С гранатами тоже вышел если не облом, то явная недополучка. Всего по две лимонки и по паре обычных гранат образца 1933 года на каждого.
Ситуация еще несколько осложнилась тем, что в последний момент с подачи Васина при нашей с комиссаром полной поддержке руководство одобрило решение преодолеть линию фронта пешком. Дело в том, что за последнюю неделю немецкие летчики как-то нехорошо оживились и часто летали не только в дневное, но и в ночное время. Нет, города они и раньше бомбили почти круглосуточно, но вот за передовую взялись совсем недавно — может быть из-за того, что стали срываться их планы блицкрига. Поэтому руководство ОМСБОН решило не рисковать и скорректировало планы. Наше наступление под Ельней сейчас выдыхается, и армия вот-вот начнет отступать. К моменту отступления наш отряд должен пробраться в лесной массив, южнее деревни Кукуево, и там затихариться на пару — тройку дней. Как только немцы двинутся вперед, мы пойдем сначала на север. Там поработаем с железнодорожной веткой Смоленск-Ельня, которую немцы сумели слишком быстро восстановить, что для нашей армии оказалось неприятным сюрпризом. Нужно хотя бы на два дня вывести эту ветку из строя. Это, так сказать, довесок к основному плану. Можно также рассматривать его в качестве разминки, так как расстояние, которое придется преодолеть до зоны первой диверсии составляет всего около двадцати километров. А вот потом предстоит уже серьезный марш-бросок более чем на сто километров на запад под Оршу. Там мы и развернем основную работу.
