— Так, товарищи. Ситуёвина следующая. Вы до следующего утра не покидаете здание отдела. Я выделю вам кабинет поблизости. Кроватей нет, но матрасы с одеялами отыщем. Насчет покушать тоже не беспокойтесь. Завтра, в десять утра, в город прибывает батальон НКВД, идущий в Киев. Вот с этим батальоном вы и отправитесь. — Он развел руками: — Вот такая ситуёвина, товарищи.
В выделенном кабинете мы сдвинули столы к окну, вдоль стен бросили принесенные нам матрацы, застелили одеялами и, в ожидании обещанной еды, завалились на них. Подумать было о чем. Получается, что вернуться в составе части НКВД в Киев мне было безопасней, чем пытаться добраться до Москвы. Чего-чего, а такого я не ожидал. Хотя определенная логика присутствует. Ведь с точки зрения здравого смысла и безопасности мне следовало как можно скорее добраться до Москвы, где я был бы в относительной безопасности. Бум надеяться, что так и Хрущев со товарищи подумает. Да и может быть еще что-то, о чем я не знаю. За этими размышлениями и не заметил, как уснул. Разбудил меня Сергей уже в два часа дня, пообедать. Нет, я положительно влюбляюсь в поваров 1941 года. Как они делают самые обычные блюда такими вкусными? Это просто загадка какая-то! Отдав должное обеду, немного поболтали с Сергеем, потом решили почистить оружие. Пока то да се, наступил вечер, и мы завалились спать. Проснувшись, с удивлением заметил, что у меня начался мандраж. Подрагивали руки, ни минуты не мог просидеть спокойно. Кое-как заставил себя успокоиться. Позавтракав, стали ждать в кабинете старшего лейтенанта. Примерно в одиннадцать в кабинет зашел капитан НКВД в запыленной форме. Хозяин кабинета взялся за телефон и через минуту передал трубку пришедшему капитану. Из всего разговора мы слышали только слова капитана:
— Командир батальона особого назначения НКВД капитан Серегин. Да, товарищ нарком. Нет, товарищ нарком. Хорошо, товарищ нарком. Ясно, товарищ нарком. Спасибо, товарищ нарком. До свидания, Василий Тимофеевич.
Повернувшись к нам, капитан, весело глянув, сказал:
— Ну, давайте знакомиться? Серегин Степан Андреич, а вы, сироты?
— Это почему сироты? — возмутился мой товарищ. — Никакие мы не сироты!
— Потому что Василий Тимофеевич сказал: «Возьми двух сироток в местном отделе и привези ко мне, да чтобы не обидел их никто по дороге». Теперь понятно?
— Понятно, товарищ капитан, — вздохнул Серега. — И понятно теперь, как меня мужики звать будут.
Тут уж мы дружно заржали, до того уморительная рожа стала у Сергея, причем ржал он громче всех.
— Ладно, хорош ржать. — Капитан стал серьезным. — Насколько я понял, ситуация не ахти. Поэтому слушайте сюда. Батальон следует в Киев автотранспортом, всего 20 машин. Будете в кузове моей, я иду третьим в колонне. Ваша задача — не трепаться и выполнять все мои распоряжения. Если все понятно, то пошли.
Попрощавшись с гостеприимным Смирновым, мы потопали за комбатом. Выйдя на улицу, увидели стоявшую перед крыльцом «полуторку», возле которой дружно дымила группа бойцов. Посмотрев на них, я понял, что это действительно «ОСНАЗ». Такие милые, интеллигентные лица я видел только в передачах, посвященных спецназу. Ничего не меняется со временем! Такая уверенность в своих силах перла от этих парней, что я посочувствовал их будущим противникам. Лучше самому застрелиться, чем с такими в ближний бой пойти! Да и вооружены. Все, кроме одного со снайперской СВТ, вооружены автоматами, помимо этого, у всех кобуры с наганами плюс гранаты и ножи. Бесила мысль, что оружия такого у нас мало. Подготовленных настолько бойцов и того меньше. Наскоро познакомившись с ребятами, мы запрыгнули в кузов «полуторки», и в путь.
Удовольствие от езды прошло быстро. Нет, так-то оно вроде как и ничего… Только вот ПЫЛЬ! Поневоле вспомнились ковбои, которые шейными платками себе морды завязывали. Ну не было у нас платков! Поэтому пришлось кушать пыль. Именно кушать, потому что она так быстро набивалась в рот, что хоть заотплевывайся, все равно наглотаешься! А мужики еще и ржали! Говорили, что ее количество можно вычислить по земляным пирамидкам с вкраплением остатков пищи, оставленным по кустам в местах привалов. Причем рассуждали они на эту тему настолько серьезно, что мы с Серегой засомневались. А вдруг не шутят? На первом же привале поняли — шутили, гады!
