Из-за бруствера, в соседнем с бывшей снайперской позицией окопе, показалась голова в каске. Выстрел, точно в цель. Вражеский солдат, зажав руками правый глаз, свалился на дно окопа. «Второй, — подытожил Истомин. — Может, ещё кого подловлю» Но нет, больше получить пулю от русского снайпера среди немцев желающих не нашлось. Они наконец поняли, в чём дело и обрушили на наши позиции целый ливень мин, очевидно, мстя за своего убитого снайпера.
— Ну что же, Лаптев, поздравляю тебя с первым успехом на новом поприще, хорошо ты немца уделал, по-умному. Да вот только потом под минами шестеро полегло, так что уж не взыщи, если на тебя свои же коситься станут.
— Да, я всё понимаю, товарищ капитан, — пожал плечами Истомин. — Тут ведь у каждого своя правда, так что, как говорится, без обид.
— Ну и отлично, — комбат улыбнулся, — тогда всё, спать. Иди, вечером поохотишься.
Но выспаться как следует Истомину не удалось. Не успел он толком уснуть, как от взрывов бомб задрожала земля. «Ну что же вы… поспать-то мне нормально не даёте. Эх, сейчас бы сюда пулемёт зенитный, что штаб дивизии прикрывает, вы бы не так наглели». А немцы действительно вели себя уж очень развязно. Пользуясь отсутствием ПВО и чувствуя практически полную безнаказанность, немецкие пилоты, бросая бомбы, выходили из пике чуть ли не над самой землёй, очевидно, демонстрируя подобными акробатическими трюками друг другу искусство высшего пилотажа. Нет, ну с этим пора кончать. Руки сами потянулись к винтовке. Истомин, дослав в патронник патрон с бронебойно-зажигательной пулей, взял на прицел очередной «Юнкерс», атакующий передний край.
— Да брось ты, Вася, всё равно не собьёшь, для него та пуля, что слону дробинка, — услышал он голос лежащего рядом с ним в окопе сержанта Яблокова.
— Знаю, что дробинка, — процедил сквозь зубы Истомин, ловя в оптику прицела идущий прямо на них самолёт.
Но тут, как говорится, не съем, так понадкусаю. Душу отвести надо. Выстрел. «Юнкерс» скользнул в поле зрения и исчез. Истомин передёрнул затвор, ловя в прицел очередной «лаптёжник». Рядом захлопали выстрелы. Это вдохновлённые его примером сапёры тоже взялись за карабины, решив так же отвести душу. Выстрел, ещё один, потом ещё и ещё. А пикировщикам хоть бы что. Ну да, конечно, прав командир, что их пули самолёту как слону дробинка. Указательный палец замер, не додавив спуск. Взятый Истоминым на прицел очередной «Юнкерс» резко дёрнулся и, быстро увеличиваясь в размерах, понёсся в их сторону.
— Так мы его что, сби…
— Ложись! — истерически заорали рядом.
Натренированное тремя годами войны тело среагировало раньше сознания, и Истомин рухнул на дно окопа. Как раз вовремя. Через какую-то долю секунды над их головами совсем низко с рёвом и воем промчалась чёрная молния, а потом громыхнуло так, что задрожала земля. «Нет, два раза за две недели самолёт на голову – это, пожалуй, многовато, — первая мысль, которая возникла у Истомина после того, как он снова обрёл способность соображать. — Так ведь и зашибить могут».
— Все живы? – раздался в неожиданно наступившей тишине слегка приглушённый голос сержанта Яблокова. — Все?
Истомин оглядел находящихся в окопе.
— Слава богу, все.
Сапёры, отряхиваясь от пыли, постепенно приходили в себя, один за другим обращая взоры в сторону огромной воронки, на дне которой догорал пикировщик.
— Да, повезло нам сегодня, — резюмировал Яблоков. — Если бы на полсотни метров ближе, то…
Он обернулся к Истомину.
— Вася, это ты его сбил?
— Нет, не я, — честно признался Истомин. — Я выстрелить не успел. А кто ещё тогда кроме меня стрелял?
Как оказалось, из шестерых находившихся в окопе именно по этому «Юнкерсу» не стрелял никто.
— Так это что же, я его один, что ли? – глаза Яблокова от удивления вылезли на лоб. — Я же ведь из ополченцев, стрелять-то нормально не умею, на ворошиловского стрелка так и не сдал, а тут…
— А тут золотое попадание, товарищ сержант, поздравляем вас со сбитым вражеским самолётом! — выразил всеобщее мнение Истомин. — За это как минимум медаль дадут.
— И ещё по шее, — подал голос укрывавшийся вместе с сапёрами в одном окопе повар.
