Группа всадников числом до трех-четырех сотен, двигалась по полигону к стрелковым позициям, нахлестывая коней и сверкая вытащенными из ножен шашками.
Охранная сотня государя не зевала и сразу же вылетела из-за шатра, заняв оборону вокруг свиты. Неожиданно вперед вышел один из императорских волхвов, взмахнул руками, и легкая сиреневая дымка буквально накрыла поле перед всадниками, мгновенно превращая землю в жидкое болото, где лошади вязли по колено.
Горыня оглянулся на государя, тот стоял в плотном кольце людей, доставших личное оружие. Артиллеристы, стоявшие рядом, уже распаковали ящик с патронами и перезаряжали свою картечницу, а к Горыне подскочил Пушкин.
– Десятник! Бей! Что стоишь?
– Понял. Только мне нужна будет помощь.
– Что делать, говори.
– Вот, как конец ленты полезет из короба, взять новый короб, пододвинуть сюда, вытянуть начало ленты и поднести прямо к пулемету.
– Сделаю. – Александр Сергеевич задорно блеснул глазами и ощерился в радостном оскале волка, почуявшего кровь.
Горыня еще раз проверил ленту и, порадовавшись тому, что снарядил все пять коробов, приник к прицелу. Как раз в это время часть всадников, явно не с добрыми намерениями, двинулась в обход топкого участка, конная лава подалась вперед, и по ним ударила картечница. Пятеро всадников покатилась в осеннюю грязь, но остальные нахлестывали лошадей, надеясь вырваться на простор.
– Ну, с богом. – Горыня прижался щекой к пулемету и нажал на гашетку, сконцентрировавшись на стрельбе и слушая басовитый перестук. Двенадцатимиллиметровые пули с расстояния четыреста метров игнорировали любые защитные амулеты и прошивали броню, поражая сразу двух, а иногда и трех всадников.
– Горыня, бей их, давай! – Александр Сергеевич стоял с горящими глазами, приплясывая от азарта, и, крепко сжав кулаки, смотрел, как катятся в грязь кони и люди. Вся группа в сотню конных была перемолота за одну длинную очередь, но, когда Горыня поднял крышку механизма, Пушкин мгновенно подхватил конец матерчатой патронной ленты и поднес ближе. Княжич аккуратно уложил ленту, захлопнул крышку и повел стволом в поисках мишеней. К этому времени центральная группа придвинулась почти на сто метров, так что, не стесняясь, он ударил по фронту рвущихся вперед всадников. Дистанция была уже около трехсот метров, так что ни одной пули не прошло мимо плотного строя, пытавшегося разогнать коней по глубокой грязи.
Они зарядили последнюю ленту, когда враги просто кончились. Жалобно ржали недобитые кони, ворочались в грязи раненые и молча стояли вокруг императора генералы, увидевшие собственными глазами уничтожение полных трех сотен одним человеком.
– Пойдем. – Александр Сергеевич, сияющий от восторга, хлопнул Горыню по плечу и качнул головой в сторону шатра.
Только подойдя к государю вплотную, Горыня понял, что еще два волхва, стоявшие за спиной императора, все это время прикрывали его и свиту мощным силовым щитом, который истаял в воздухе, неярко сверкнув напоследок.
– Десятник Перуновой сотни Медведевского уезда княжич Стародубский. – Горыня вытянулся перед государем по стойке «смирно» и приложил ладонь к груди.
– Да, мо́лодец, – государь Михайло III – мужчина среднего роста, с окладистой бородой, пышными бакенбардами, в накинутой на плечи шинели и небольшой фуражке, вышел вперед и внимательно посмотрел на Горыню. – Славный сын славного рода. Отпишусь князю с благодарностью. Это ж надо. Когда мне Александр Сергеевич про тебя рассказывал, я, честно говоря, не поверил, а оно вот как получилось. – Он повернулся в сторону начальника Стрелково-артиллерийской части генерала Дубина. – Ну что, Павел Игнатьич, демонстрация можно сказать удалась?
– Да, государь. – Князь Воронцов поклонился. – Демонстрация была впечатляющей. Охранная сотня, вон, и стрельнуть-то не успела, как всех побили.
– А кто же это такой шустрый? – спросил Михаил Алексеевич, чуть обернувшись в сторону, и посмотрел на стоявшего за правым плечом князя Бенкендорфа.
– Так докладывал я, государь. Это графа Муравьева дела. Не успокоится никак.
– Так успокойте или упокойте. – Государь покачал головой. – А ну, как не было бы этого молодца?
