— Ну же, смелее, — вновь послышался голос Казимира Карловича.
Комната Казимира Карловича более походила на музей. Да что там музей! Убогая фантазия черного копателя не могла сотворить что-либо подобное. Нищие современные вернисажи да клуб коллекционеров, куда Леха иногда захаживал по воскресеньям, и рядом не стояли. Никогда в жизни он не видел столько картин в массивных рамах, книжных шкафов, забитых книгами в золоченых кожаных переплетах, экзотического холодного оружия, часов с амурами, расписных ваз, в том числе и античных. Со стен на него смотрели томные красавицы в воздушных бальных нарядах, румяные дядьки в париках, древнегреческие боги и герои. Особенно впечатлил его портрет мужика во весь рост в белых кальсонах и красной рубахе. Горделивый, осанистый, с пышной шевелюрой и шикарными усами, он непринужденно опирался на саблю и снисходительно поглядывал на Леху.
— Вы совершенно правы, мой юный друг, — хозяин квартиры сидел спиной к двери в глубоком кресле близ камина, любовался дрожащим пламенем, раскаленными углями и пыхтел трубкой. Лето и вдруг камин! Впрочем, столь неожиданное сочетание нисколько не удивило Леху.
Казимир Карлович вальяжно встал и направился к гостю. И вновь Леха ни капли не удивился. Хозяин оказался под стать квартире. Иного и ожидать не приходилось. Высокий, плотный курчавый блондин лет сорока с огромными бакенбардами напоминал мультипликационного льва Бонифация и вельможу времен Александра Второго одновременно. Но пурпурный шелковый халат, чудные восточные башмаки с загнутыми носками, дымящаяся сладковатым дымом трубка из слоновой кости, принадлежали скорее не сановнику, но доброму барину. Сразу вспомнился Гоголь и его «Мертвые души». Не доставало только ночного колпака. Странным Лехе показалось лишь то, что дом, в котором обитал столь экзальтированный и помешанный на старине жилец, располагался аккурат по улице Гоголя.
— Но должен вам заметить, милейший, — зычно басил Казимир Карлович, — это вовсе не мужик и никак не в кальсонах, как вы изволили выразиться. Полковник Давыдов. Портрет кисти Кипренского. Да не смущайтесь вы так. В Русском музее вы могли видеть копию, правда, весьма отменную, доложу я вам, а оригинал изволите лицезреть здесь, у меня. Да-с. Но согласитесь, ведь как-то не с руки полковнику щеголять в исподнем белье. А то ведь что-то несусветное выходит.
— Да я не выражался и не думал ничего такого, — виновато оправдывался Леха.
— Коль так, то не удивляйтесь. Именно! Здесь представлены работы Левицкого, Шибанова, Лосенко, Тропинина, того же Кипренского… Есть несколько фламандцев, но, это так, к слову. Впрочем, я заболтался, а вы устали с дороги. Не желаете ли конфект? Жорж Борман, — Казимир Карлович указал на маленький резной столик красного дерева. На нем красовалась цветастая металлическая коробка. — А давайте по рюмашке коньяку? Рекомендую. Шустов. Урожай девятьсот третьего года. Табачком часом не балуетесь?
— Спасибо, бросил.
— А нюхнуть? — широкая улыбка Казимира Карловича утонула в пшеничных усах. — В таком случае, чем обязан? — перешел на деловой тон хозяин квартиры.
— Да я тут, собственно, по объявлению…
— Ах, вот оно как! Надо же, незадача какая! — деланно хлопнул себя по лбу ладонью Казимир Карлович. — И как я сразу-то не догадался? Тогда милости прошу.
Леха, следуя повелительному жесту, осторожно присел на край вычурного кресла на резных ножках.
— Итак, вы пришли по объявлению, — продолжил Казимир Карлович. — Стало быть, вы стеснены в средствах?
— Ну, можно и так сказать, — осекся Леха.
— Полагаю, у вас есть семья, дети…
— Трое.
— Ай-яй-яй, в наше-то время! Как неосмотрительно! — театрально опечалился Казимир Карлович. — Чем же вам помочь? А скажите, юноша, не питаете ли вы определенный интерес к истории?
— С чего вы взяли? — с напускным равнодушием спросил Леха. Ему вдруг показалось, что дело может выгореть. Теперь осталось только продать себя подороже.
— Вы с таким любопытством, я бы сказал с восхищением и трепетом, рассматривали… э… интерьер. Вот я грешным делом и подумал.
— Это не моя тема. Да и не мой размах, — вздохнул Леха.
