С трудом скинув с себя накрывавшие меня шкуры животных, опустил на пол необычайно похудевшие ноги, ощущая босыми ступнями холод утоптанной земли под скудно раскиданным камышом.
Убранство дома удручало какой-то дикостью и деревенской простотой. Под потолком не было даже банальной лампочки, пол был действительно земляной, лишь местами прикрытый сухими длинными стеблями камыша, а свет в комнату проникал из маленького окошка, затянутого какой-то мутно-желтой пленкой.
Что за дикость? Я, конечно, был в курсе, что в стародавние времена, когда не было стекла, люди затягивали окна пленкой вымоченного и проваренного бычьего мочевого пузыря, но вот чтобы так, своими глазами, это увидеть — такое впервой.
Пошатываясь, с трудом утвердился на ногах, у окна заметил глиняный кувшин, захотелось пить. Медленно, словно учась заново ходить, стал совершать шаги, то и дело борясь с накатывающими приступами тошноты.
Ощущения были не из приятных, я словно уменьшился и скукожился, мое тело было словно чужим и одеревеневшим, неожиданный шок от неузнавания своих рук заставил мое сердце испуганной пташкой бешено колотиться в груди.
Я замер посередине комнаты, с удивлением рассматривая свои руки, не в состоянии осмыслить тот факт, что, по всей видимости, мое тело — вовсе не мое!
Через голову, запыхавшись, стянул с себя какую-то латаную-перелатаную рубаху, оглядывая тело и непроизвольно издавая стон. Что за бред?! Как такое возможно? Я, сорокалетний мужик, вновь стал ребенком!
— Уна! — вскрикнула женщина, входя в комнату и видя меня, застывшего с открытым ртом. — Кавим да мерте ма? (Зачем ты встал, сынок?)
В полной прострации, на грани безумия я плюхнулся прямо на пол, ощутив, как подо мной подломились от слабости ноги. Это было выше моего понимания: женщина заговорила на незнакомом языке, а мой мозг услужливо подсказал перевод слов, которые я просто физически не мог знать.
Женщина легко подняла меня на руки, поглаживая по голове и шепча мне про то, что я не должен вставать, я еще слишком слаб, мне нужно отдохнуть и прийти в себя. Она говорила без умолку, то улыбаясь, то заливаясь слезами, качая меня на руках и расцеловывая.
Я же молчал, осознавая, что ничего не понимаю, и ощущая непомерный страх от того, что произошло нечто не укладывающееся в обычные рамки моей жизни. Что же будет теперь? Кто я теперь?
* * *
Звали меня эти люди Уна, и я действительно был ребенком. По моим прикидкам, ощупываниям и тому отражению, что удалось рассмотреть в луже перед крыльцом, было моему телу от семи до восьми лет. Худощавый, светловолосый, впрочем, как и практически все население небольшой деревеньки, где я очнулся.
Около трех десятков приземистых, укрытых охапками камыша домов, таких же незатейливых сараев и кромешный лес вокруг — вот что представляла собой деревня Дальняя.
Немного отойдя от первого шока, я волей-неволей начал как-то адаптироваться и попытался узнать о том, где я и что же меня ждет в дальнейшем. Чем мне руководствоваться? Куда бежать? Кто мне поверит, а если поверит, каковы будут последствия?
С помощью женщины, которая меня вылечила, я стал выходить на улицу, чтобы посидеть на крыльце, где меня ждал мой всегдашний компаньон, древний дед Охту, отец моей мамы Иши. У деда один глаз был почти полностью закрыт бельмом катаракты. Моей подружкой была и вертлявая, вечно сосущая палец девочка Ви, дочка соседа, которая еще плохо говорила и была младше меня, хотя занозой была той еще, постоянно бегала и крутилась вокруг меня, выдавая все мои шаги матери.
Все было просто до ужаса и примитивно до невозможности. Дома собраны без единого гвоздя, земляной пол и протекающие крыши. За удобствами — во двор в яму, пищу готовили во дворах, под навесами на костре, а на зиму, когда снега заметали все по самую крышу, худую скотину заводили в дома, чтоб не померзла, да и теплее так — получалось со слов старика Охты.
Все население деревни жило практически полностью за счет охоты, лишь по весне распахивая два поля неподалеку засеивая их пшеницей. Один колодец в центре деревни, впрочем, больше для скотины, так как в основном ходили к небольшой речке, где стирались да набирали воды впрок.
