Я не большой любитель морепродуктов, да и стосорокаграммовой баночки, пусть даже с маслом и хлебом, моему организму явно недостаточно для того, чтобы с ходу вписаться в бурлящий жизнью реальный мир, но за неимением лучшего пришлось довольствоваться тем, что есть в наличии.
Когда я намазывал черной икрой второй бутерброд, за спиной раздались чьи-то шаги, сменившиеся весьма эротичным зевком.
— Что за дела, Светлана? — строго сказал я, даже не повернув головы. — Женщина в доме, а есть совершенно нечего.
В качестве прелюдии к ответу я получил два слабых удара кулаками в спину.
— Какая я тебе Светлана, свинья!
Тирада была достаточно гневной, чтобы заставить меня отложить в сторону бутерброд, убрать от греха подальше горячий кофе и обернуться. Действительно, это оказалась не Светлана. Но самый любопытный для меня факт заключался в том, что эту девушку я не знал.
А стоило бы, потому что она была как раз в моем вкусе.
Немного о моих вкусах.[1]
Женщины!
О, женщины! О женщинах можно говорить часами, но, если попросить человека, который говорит о них часами, написать все то, что он говорил, он выдохнется уже на третьей строчке. Женщина — это самая непостижимая загадка Вселенной. Она может быть ангелом с нимбом над головой, но стоит какому-нибудь облачку омрачить горизонт ее жизни, и через десять секунд вы получите разгневанную фурию с развевающимися по ветру волосами, и в каждом ее взгляде вам будут мерещиться темные аллеи и отравленные кинжалы. Женщины прекрасны, нежны и добры. В то же время они коварны, хитры и злопамятны.
Кое-кто из моих знакомых считает, что женщине необязательно отягощать себя мозгами, и ссылается при этом на библейскую легенду об Адаме и Еве, согласно которой женшина была создана из единственной в теле мужчины кости, не имеющей костного мозга. Я не готов согласиться с таким взглядом. Глупые женщины так же неприятны, как и глупые мужчины, и все очарование самой раскрученной фотомодели рассыпается прахом, стоит ей только открыть рот.
Я люблю женщин вне зависимости от количества выпитой водки. Наверное, я — лесбиян.
Фигура, лицо, прическа, вкус при выборе одежды, отсутствие рязанского говора, хотя бы легкий налет интеллигентности и многообразие тем для беседы — вот что я в первую очередь ценю в противоположном поле. Существуют и другие критерии, но они не столь важны при первичной оценке кандидатуры на роль подружки.
С фигурой, лицом и прической у незнакомки все было в порядке. Что касается вкуса при выборе одежды, его трудно было оценить за полным отсутствием таковой. Вряд ли золотая цепочка на шее, серьги в ушах и браслет на левой ноге могли сойти за одежду, а больше на ней ничего, простите за подробности, не было.
Далее по списку. Рязанского говора в ее речи не было, равно как и любого другого характерного для провинции говорка. Она назвала меня свиньей, что не слишком интеллигентно, но, согласитесь, вполне могло иметь место в данной конкретной ситуации. Что касается всего остального, то выяснить это можно было, только вступив в диалог, к которому она, судя по всему, была не слишком расположена. Я имею в виду, что, если человек расположен к конструктивной беседе, он не будет гордо поворачиваться к вам голой… э-э-э… спиной и не уйдет в направлении спальни.
Во мне взыграла природная любознательность. Я быстренько сунул в рот бутерброд, запил его половиной чашки кофе и пошел по следам прелестной незнакомки на предмет установления личности и наведения контактов. Войдя в спальню, я понял, что подаренный мне эпитет был очень мягким, ибо сам себя в такой ситуации я охарактеризовал бы еще хуже. Наша одежда, я имею в виду ее и свою одежду, была разбросана по всему полу и завязана в очень хитроумные и наводяшие на длительные размышления узлы, зачастую встречавшиеся в самых неподходящих для одежды местах, чему я не придал особого значения при пробуждении ввиду своей непроходящей утренней невменяемости. Судя по этим узлам, а также по растерзанному состоянию постели, забыть имя девушки было просто верхом хамства и невоспитанности с моей стороны.
