Рано утром на берегу собрался народ: кто поработать на погрузке шхуны, а кто просто так поглазеть. Среди шапок-ушанок и картузов пестрели бабьи платки. Вавила Ряхин настежь распахнул двери амбара: - Ну, братцы, с богом! За дело! Мужики принялись выкатывать по наклонным доскам-слегам к карбасам бочонки с тюленьим жиром, таскать тюки с просоленными, плотно уложенными шкурами. Вавила суетился не меньше других - помогал выкатывать бочки, бдительно следя при этом, чтобы грузы спускалась по слегам осторожно, "на руках". Но на какое-то время он замешкался в дальнем углу амбара, и Григорий Хват, озорно подмигнув товарищам, спустил бочку с самого верха. - И-э-эх! Пошла, родимая! Но он не рассчитал: у самого борта бочонок соскользнул с досок и плюхнулся в воду. Анисим Родионов, идущий на шхуне за боцмана, заметил: - Чего озоруешь, Гришка? Сам теперь и лезь в воду за бочонком. Хват с притворной сокрушенностью почесал загривок огромной веснушчатой рукой и сказал виновато, хотя в глазах бегали озорные, лихие чертики: - Не рассчитал малость. Боком пошла. Ах, стерва косопузая! Ряхпн уже следил из дверей амбара. - Кто бочонок в воду спровадил? - рявкнул он. - Сам спровадился, - пробормотал Гришка и, разогнув голенища бахил, вошел в реку. Он легко взял трехпудовый груз и перевалил его через борт в карбас. - Силу те девать некуда, Гришка! - ворчал хозяин. - А ежели бы рассыпались клепки? - Клепки бы рассыпались - сало все равно бы не утонуло. Жир тюлений. Первый сорт! - лихо ответил Хват. - А как я с тебя при расчете вычту за озорство? - Не за что, Вавила! Вишь, бочка уложена - будто тут и была. Полюбуйся-ко! Спустя полчаса первый карбас, грузно осевший в воду чуть ли не до верхней доски-обшивины, тронулся на веслах к фарватеру, где стояла шхуна. Там товары поднимали на судно с помощью стрелы с ручной лебедкой, укладывали в трюм, найтовили на палубе. Груз на судне принимал Дорофей с частью команды. Родька готовился в путь. Сборы невелики: много барахла моряк с собой не берет, а зуек тем более. Мать положила в отцовский старый мешок из нерпичьей шкуры смену белья, две чистые рубахи из пестрядины, пару шерстяных носков белой овечьей шерсти, а из харчей - шанег-сметанников, ржаных сухарей, сахару да соли. Родька вынул из мешка узелок с сахаром. - Оставьте себе. Сахару у нас мало. Там мне дадут. Мать присела на лавку, на глаза навернулись слезы, но она опасалась утирать их, боясь рассердить сына. Сквозь туман на ресницах поглядела на узелок: - Как же ты там, Родионушко, без сахару-то? Ведь сладкое любишь. - И Тишка любит. Пусть ему останется. - Ты уж смотри, сынок, слушайся мужиков-то, не гневи их понапрасну. Старайся, чтобы тобой все были довольны. Сам Вавила, бают, в рейс пойдет... - Не беспокойся. Не маленький. - Береги себя. Дай бог удачи да счастья! - Спасибо, мама. Родион стал посреди избы, поглядел по сторонам: не забыл ли чего. Вспомнил про отцовский нож. Поднялся на лавку, потянулся к воронцу1, нашарил там финку в кожаных ножнах и, почистив клинок золой на шестке и сунув обратно в ножны, спрятал в мешок. В избу вбежал запыхавшийся брат. Сапожонки мокры: видно, опять не удержался, чтобы не побродить в воде у берега. Шмыгнул носом, ловко прошелся под ним рукавом и сказал, возбужденно блестя глазами: - Четвертый карбас отчалил. Пятый начали грузить. Тебе, Родька, пора! - Ну с богом, Родионушко! - сказала Парасковья. Тишка, прощаясь, сдержанно, как мужик, сунул Родьке холодную, в трещинах и цыпках руку. Родион наказал: - Ты тут не озоруй. Мать слушайся! - Когда я озоровал-то? - Уж и обиделся! Ну, прощайте! ...Дожила Парасковья до проводов в море сына. Долго стояла она на берегу. Все уже разошлись, а она все смотрела вдаль, где на волнах покачивалось судно. Шептала: "Счастливо тебе, сынок! Доброй тебе поветери!"
4
Пoветерь! Это старинное поморское слово будило в рыбацкой душе надежду на благополучное плавание и удачу в промысле. Поветерь - по ветру, попутный ветер. "Поветерь" - название шхуны Ряхина. Прежний судовладелец, когда шхуна сошла со стапелей, окрестил ее "Святая Анна". Вавила перекрасил корпус, приказал малярам написать славянской вязью новое имя. Ничто больше не напоминало ему о прежнем хозяине, о печальной участи разорившегося купца. Строилась шхуна по заказу на Соломбальской верфи в Архангельске. Корабелы сработали ее на диво - легкую, прочную, изящную. Вавила так полюбил судно, что первое время, приобретя его, жил в каюте, редко съезжая на берег... Разные дуют ветры в Белом море, но господствуют норд-ост и норд-вест. Самый опасный ветер северо-восточный. Он часто приносит туманы, стоящие по нескольку суток плотной стеной от Зимних гор до Терского берега. В эту пору дул юго-западный ветер. Направление его почти совпадало с курсом шхуны, и была ей при выходе из дому полная поветерь. Но ненадолго. От Воронова мыса шхуна должна будет круто повернуть на юго-запад, и тогда ветер станет встречным, если не переменится.
