Он вскочил с места, поймав удивленные взгляды нескольких пассажиров, и сильно толкнул продолжавшего сидеть Здановича.
— Коля, блин!
Пак, высунув голову наружу, принялся отчаянно харкать прямо на мостовую, не делая, однако, никаких попыток выпрыгнуть. Отхаркавшись, он сунул руку в карман, достал платок и вытер рот, после чего вернулся на свое место. Придвинув сверток, он достал оттуда какую-то книгу и начал листать ее.
Зимин выматерился и опять сел.
Происшествие оставило у всех троих неприятный осадок.
— Курорт, мать его! — продолжал бурлить Зимин. — Сюда, блин, даже туристы не ездят. Ну почему, почему «Гидромонтаж» не может выиграть тендер в какой-нибудь нормальной стране?! Я года три назад работал в Финляндии, жаль, недолго. Сказка! Ни террористов, ни мусульман, ни климата этого гнилого… Ну почему?..
— А потому, Женечка, что «Гидромонтаж» и на фиг не нужен в нормальных странах — с безнадежно устаревшими технологиями и оборудованием. Вот и получается — либо Нигерия, либо Бангладеш какая-нибудь!
— Ладно, мужики, кончай политинформацию, — проговорил Зданович. — Пошли завтракать. А что касается гнилого климата, так ведь вам, ну, нам, «бабки» за это платят — и немалые!
— «Бабки!» — хмыкнул Зимин. — Штука «зелени» — это, по-твоему, сумасшедшие «бабки»? Да я в Москве получал восемьсот не напрягаясь. Я так тебе скажу: у нас не всякий за такую зарплату сюда поедет. Вон Волоха не даст соврать: «Гидромонтаж» месяца четыре искал специалиста по гидрологии на этот контракт, пока я, дурак, не согласился!
— Да, верно, — кивнул Волоха, рассеянно перелистывая многостраничную газету и рассматривая цветную рекламу.
— Сытый голодного не разумеет, — заметил Зданович. — У нас в Беларуси и половина суммы — предел мечтаний. А я еще без работы сколько лет сидел. Пошли есть, сейчас машина придет. Чима же говорил, сегодня в десять какое-то совещание намечается.
Риаз Чима был техническим директором проекта «Калабах дэм»[4] с пакистанской стороны.
Они отправились в большую комнату, служившую им столовой. Завтрак по традиции состоял из чашки залитых молоком хлопьев и кофе с печеньем. Зданович, приверженец диетического питания, после долгих уговоров убедил своих коллег отказаться от мяса хотя бы по утрам.
Минут через пять во дворе послышался шум мотора, и за окном мелькнула долговязая фигура Шаббаза, водителя их микроавтобуса. Вообще-то восьмиместный «форд» им был вовсе не нужен, поскольку увеличения российской группы не предвиделось, но они подозревали, что, заказывая машину в Министерстве водного хозяйства, руководство проекта завысило цифру консультантов и теперь пользуется микроавтобусом в каких-то своих целях. По крайней мере, после восьми утра Шаббаз, доставив их в офис в Фейзал-таун, очень часто исчезал вместе с «фордом» до самого обеда.
Когда уже собрались ехать, оказалось, что Зимин забыл так называемый ликор-пермит — разрешение на покупку спиртного.
— Это — святое, — строго сказал ему Волоха. — Ты с этим не шути. Если сегодня не затаримся на обратном пути, считай, выходные испорчены.
В Пакистане был сухой закон, но иностранцам за небольшую плату оформляли специальный документ, позволявший покупать алкоголь, как ни странно, местного производства, в больших гостиницах. Буквально в первую неделю их пребывания в стране Волоха, большой любитель «расслабиться», узнал, каким образом делается разрешение на выпивку, лично съездил в соответствующее учреждение и получил нужный документ.
Они внимательно изучили бумагу и обнаружили, что «предъявителю сего» разрешается употребить в месяц не более шести единиц спиртного: под «единицей» подразумевалась квартовая бутылка.
— Кварта — это сколько? — немедленно спросил Волоха, но ни Зимин, ни Зданович не знали.
Пришлось лезть в англо-русский словарь. Оказалось, что английская кварта чуть превышает литр. Волоха, пошевелив губами, вычислил, сколько выпивки придется на брата, и удовлетворенно заявил:
— Жить можно.
Шаббаз не раз просил их дать ему попробовать хотя бы пива, но они боялись, что он может похвастаться друзьям, те — рассказать кому-то еще, и, в конце концов, дело может окончиться упреками в «спаивании» добропорядочных мусульман.
