Они вошли в крошечную прихожую, темную и вонючую. В проеме кухонной двери маячил и неуклюжий мужской силуэт.
— Майкл Вилан? — уточнил сержант.
Фигура конвульсивно дернулась, как марионетка с расхлябанными сочленениями.
— На кухню идите.
Голос столь же неопределенный, расхлябанный.
На грязной кухне груда немытых тарелок в раковине, кафель на стенах забрызган жиром, на столе остатки завтрака.
— Сядьте, если хотите.
Хозяин безжизненно кивнул на пару пластмассовых стульев.
— Постоим, — отказался Прескотт, с отвращением взглянув на стулья, и предъявил удостоверение: — Сержант Прескотт. А это инспектор Пирс.
Пирс автоматически одернул новую куртку. Приятно, когда тебя представляют инспектором.
Вилан взглянул на корочку без всякого интереса.
— Что нужно?
Пирс взял инициативу в свои руки.
— У нас всего пара вопросов. Вы больны, мистер Вилан?
Он спрашивал от чистого сердца. В кухонном свете мужчина походил на скелет. Обвисшие редеющие волосы зачесаны назад с крутого лба, по которому текут струйки пота. Запавшие глаза сверкают над впалыми щеками и почти безгубым ртом. Язык облизывает кровоточащую язвочку в углу губ.
— Я чистый, — пробормотал он. — Ничего плохого не сделал.
— Мы и не утверждаем, — сказал Пирс, оглядываясь вокруг. На одной стене календарь с изображением жеребца с кобылицей в полях. — По-прежнему любите животных?
— Люблю! — Вилан заволновался. — Только ни с какими активистами больше не связан.
— Имеете в виду группировку, разгромившую лабораторию в прошлом году?
— Я свое отсидел. Теперь чистый, — повторил Вилан. — Ничего плохого не сделал. Ни в какие группировки не вхожу.
Тощая фигура в джинсах, ненадежно висевших на бедренных костях, шагнула к раковине. Под вылинявшей футболкой проступают ребра, руки с внутренней стороны усеяны свежими синяками.
— Знаете фамилии каких-нибудь ученых, работавших в той самой лаборатории? — спросил Пирс.
Вилан повернул голову, посмотрел на него и ответил:
— Нет.
— Касвелл? Доктор Лайам Касвелл? Помните?
Он покачал головой:
— Никого не помню. Не помню… Имена, фамилии, события стерлись в памяти.
На секунду на лице мелькнуло почти паническое выражение: Вилан отмахивался от страшной правды, вынырнувшей на мгновение из спутанного сознания.
— Встречаетесь с прежними коллегами-активистами? — вступил в разговор Прескотт. — Я не спрашиваю, принимаете ли участие в акциях. Может, вместе выпиваете пинту пива, припоминаете старые времена?
Пирс в это время невольно перевел взгляд на синяки. Вскоре после прихода на службу в полицию он видел внезапную, скоропостижную смерть в жуткой форме. Когда школьники наткнулись на труп в лесу. Тело пролежало какое-то время, разложение уже сильно продвинулось. Юный констебль Пирс с неожиданным для себя самого любопытством рассматривал разноцветные пятна на сгнившей коже, пока его не стошнило от запаха. Было стыдно, но возглавлявший бригаду сержант добродушно заметил: «Привыкнешь!»
Он привык. До определенной степени. Время от времени возвращается воспоминание о трупе в лесу, непривычный сладкий, липкий запах и пятна всех цветов — зеленые, желтые, темно-лиловые, вроде тех, что видны на руках Вилана, как бы намекая на неизбежное будущее.
Вилан заговорил, и Пирс с усилием перенесся из прошлого в настоящее, в убогую грязную кухню.
— Я с ними больше ничего общего не имею, — бубнил Вилан мертвым тоном, словно в ответ на вопрос нажал на кнопку, включившую запись. — Никто близко ко мне не подходит. — Голос чуть окреп, темные, лихорадочно сверкавшие глаза уставились на Пирса. — Я ведь как на ладони, понятно?
Понятно. Отсидел в тюрьме и хорошо известен властям. При любой возникшей проблеме полиция явится к Вилану. Старые знакомые его бросили. Он для них слишком опасен. Остался в одиночестве, сам по себе.
— Хорошо, — сказал инспектор. — Спасибо за помощь. Возможно, мы к вам еще обратимся. — Он нерешительно оглянулся по пути к выходу. — Может быть, медицинская помощь нужна? Социальная служба заглядывает?
— Пускай эти гады катятся подальше! — бросил Вилан, впервые оживившись после заявления о своей любви к животным.
— Ладно. Еще есть центры помощи… — Пирс запнулся под удивленным взглядом Прескотта. — Нечто вроде…
