Однако в голове Никит-аха уже тогда, в далеком 1976-м, эта довольно несложная для усвоения аксиома перевернулась в нечто прямо противоположное: «„МЮ“ — это я! Я — это Англия!» И с этим его утверждением не поспоришь, так как на все четырехмиллионное население Ленинграда в 1976 году приходилась одна-единственная группа полуспившихся метростроевцев, посетивших Великобританию, и один-единственный житель нашего города, побывавший там неоднократно. Перебежчики-шпионы не в счет, так как их никто и никогда не видел.
Следствием такого удивительного для советского периода истории парадокса стало стихийное превращение Никит-аха в мегачела, исцеляющего смертельно больных и превращающего в портвейн «солнцедар», равно как и не пристраивающегося после этого сзади к юнцам, ожидающим оплаты натурой халявного винища.
Таким образом, с легкой руки Никит-аха название зачуханного городка Бангор, куда он повадился ездить как к себе домой, стало произноситься чуть ли не с придыханием. Со временем армия его поклонников стала воспринимать этот самый Бангор в самой глухой валлийской перди как что-то марсианское. Один из них, вы не поверите, при очередном произнесении слова «Бангор» сообщил своему соратнику по музыкальному озверению следующее: «Слыхал, Никита даже в Индии был».
Дальше — еще круче. Дошло до того, что поклонники Никит-аха стали знакомить с ним своих девушек, которых он, естественно, уводил с собой навсегда, чтобы затем выбросить. При этом никто на умыкателя невест не гневался, а, наоборот, все почитали за честь отдать нашему мегачелу свою главную драгоценность.
Вскоре Никит-аха стала сопровождать пятнадцатитысячная армия до смерти преданных ему девиц, до боли напоминавшая мне знаменитое погребальное шествие за катафалком с трупом Рудольфо Валентино, который, как известно, имел дела только с тремя женщинами, одной из которых было семьдесят лет, а две другие были убежденными лесбиянками. Впрочем, не буду наводить тень на плетень и обвинять все это обожающее Никит-аха стадо в подобных грехах, так как тогда, в 76-м, этим железным девам все-таки что-то светило, и еще не пришло время с горя полюбить друг друга. Так что давайте-ка лучше обратим внимание на мужскую часть этой процессии.
Большинство пламенных фанатов побывавшего в сказке соотечественника (Гагарин здесь отдыхает) представляло собой толпу недочеловеков с блокнотами, куда они записывали отрывочные воспоминания Никит-аха о стране пребывания. Многие из них заносили туда, сколько взглядов мимолетно бросил на них кумир, и постоянно дрались друг с другом, если кто-то жульничал и приписывал себе нули.
Записывалось буквально все, включая количество и местонахождение посещенных Никит-ахом в Британии туалетов. Что же касается так называемой рок-музыки, то некоторые предприимчивые люди из свиты Никит-аха за большие деньги давали переписывать собственные записи его голоса. Особо котировались рассказы о группе «Криденс», исчерпывающиеся годом ее создания и именами участников. И не беда, что группа эта была американской, кому какое дело, главное в том, что с помощью Никит-аха все в миллионный раз узнавали, что «Криденс» состоял из одних сплошных братьев. Этакое продолжение «Би Джиз», только другими средствами.
Кстати, укороченное название «Криденс» впервые использовал именно Никит-ах, благодаря которому оно раз и навсегда вошло в лексикон российских мелоумалишенных. Таким способом он убивал сразу двух зайцев: еще выше набивал себе цену в глазах невежественных лохмачей, а также скрывал настоящее название этой группы. Точнее, общества любителей задавать идиотский вопрос «Видел ли ты когда-нибудь дождь?».[8]
У нас же во дворе засекреченное Никит-ахом полное название группы знали даже учащиеся ремесленных училищ (ПТУ появились чуть позже). Благодаря им оно звучало как «Криденс Блевота Рыгайгл», что явственно следовало из английского оригинала «Creedence Clearwater Revivle». И не так уж важно, что российские дворовые переводчики английских школ не заканчивали, зато были поразительно близки к тексту. Да и от содержания не очень-то далеко отошли, признаться.
