Это она смотрела на него как врач-психолог. А как человек она подумала, что он простоват, как и его имя, прикажи — будет воду возить. Но умен и крепок, думает не стандартно. Такой и страной сумеет руководить, не охнет. А в общем-то не таким уж, обременительным оказалось поручение Эйнара Илуса показать гостю кое-что в городе.
— Как вам написать? — спросил он. — Я хочу осмелиться написать вам о дочери. А может…
— И привезти ее? — угадала она, не сумев скрыть радости.
— Да, если так сложится и вы разрешите.
— Пишите мне на почту. Вот номер нашего почтового ящика. — И она подала ему кусок бумажной салфетки с цифрами, написанными шариковой ручкой.
— А мне: Москва, Главпочтамт, до востребования. Или вот мой дом.
Она взяла и положила его адрес в сумку.
Они допили кофе. Егор расплатился, и они вышли. После полутемноты кофейни Нина щурилась больше обычного. Егор с боку смотрел на нее. Почему она кажется такой одинокой со своей любовью? Разве любовь делает человека одиноким?
«А что ты знаешь об этом, старый поржавевший флюгер? — обратился он к себе, как всегда в таких случаях, иронически. — Ты даже не знаешь, какой ветер заставит тебя повернуться и в какую сторону, а повертывает тебя какой угодно ветер и в какую угодно сторону. И что ты можешь знать о людской любви, если она определяется вовсе не ветром, а чем-то другим»…
Они попрощались возле ратуши до вечера. У Егора был еще один вечер, вечер на Раннамыйза, на морском лесистом берегу, где пахнет земляникой и морскими водорослями одновременно.
Внизу, под берегом, между двумя округлыми валунами живой каплей света краснел костерок. Камни, освещенные им, казались раскаленными. И странно со стороны видеть, как на них преспокойно сидели люди, покачивая голыми ногами.
Егор и Эйнар только что вышли из воды. Море было холодное, да и вечерний воздух уже остыл, так что костерок годился не только для эстетики. Костерок нагрел камни, и сидеть на них было приятно. Дрожь, которая зарождалась где-то внутри, не осилила Егора, не захватила его тело. И это тоже было приятно. Трясущийся человек всегда жалок.
Они курили. Покурить после купания особенно хотелось.
Егор то и дело оглядывался, смотрел на темный лес на высокой кромке берега. Эйнар заметил это, сказал, как бы утешая:
— Да придет она, придет. Осталась на связи. Вот так, чуть не каждый день свидания с мужем в эфире.
— Любит или не доверяет?
— Любит. Гуртовой мужик хоть куда. Видный. Красавец. Отличный моряк и хозяин. На плавбазе у него порядок.
— И она женщина вроде ничего…
— Ничего, ничего, Егор Иванович. Только на чужой каравай рот не разевай, как у вас говорят.
— Что ты, Эйнар. У меня жена.
— Ладно, я пошутил. Ты сразу в бутылку.
Они помолчали. Эйнар бросил окурок в костерок. Запахло затлевшим фильтром.
— Фу, пакость! — выругался он. — Окунемся еще?
— Давай.
Они встали, пошли к воде, с осторожностью ступая по камням, будто камни под ними были горячими. Егор шел чуть сзади и справа. Он никак не хотел, чтобы Эйнар увидел его раненый правый бок. Они вошли в воду. Егор почувствовал, как бритвами холода резануло по ногам. Эйнар же только похохатывал от удовольствия.
— Ну, ну, Егор Иванович, не стесняйся. Море не девушка.
Егор окунулся, поплыл между камнями, стараясь не задеть плечом их зеленые космы.
«Не спросил, почему купальник у нее был порван, — некстати подумал он. Купальник вот такими же зелеными космами лип к ее бедрам. — Нет, пожалуй, об этом сейчас не спросишь. Тогда спросил бы, а сейчас нет. А что произошло? Да ничего. Просто теперь об этом трудно и заикнуться. Тогда была девушка с острова Бали, а теперь она совсем другая. И теперь я уже никогда не увижу ее такой, вышедшей из огненного моря. Жаль, что она не останется в памяти только той. Но разве эта, с флюгерами, хуже? Нет, но эта другая»…
Когда в правом боку стало сильно колоть, он уже ни о чем не мог думать, кроме того, что надо поворачивать к берегу и плыть между камнями с зелеными космами водорослей. Он обошел камни слева: если устал, то запросто поцарапаешься об остряки. Нанесет волной, и порядок…
Он вышел на берег вдалеке от острых гранитных глыб, что собрались у берега, как стадо допотопных панцирных животных, вдалеке от костерка, чтобы не встретиться там с Ниной, — может она уже закончила свои переговоры с мужем?
