— Товарищ адмирал! Высадка будет ровно в шесть часов, как приказано…
Малиновский повернулся, сердито нахмурился, что-то хотел сказать, но в это время до нас донесся гул дизелей. Корабли скрывала от нас огромная скала, ограждающая бухту с севера. Наконец из-за нее стали выскакивать десантные корабли — один, другой, третий… Они шли
[309]
кильватерной колонной, затем развернулись строем фронта и понеслись к берегу. «Молодец Щекотов!» хотелось крикнуть. Первая аппарель откинулась почти у ног маршала Малиновского, и по ней осторожно выкатился танк.
— Товарищ маршал, — обратился я к главкому, — разрешите сверить часы. У меня ровно шесть…
Малиновский сделал вид, что не расслышал.
Из одних кораблей с шумом и лязгом выползали танки, из других выбегали бойцы. Ко мне подошел генерал-полковник Бирюзов и тихо на ухо шепнул:
— Адмирал, один — ноль в пользу флота!..
Учение прошло хорошо, и главком после разбора наградил ценными подарками командира отряда и всех командиров десантных кораблей, поощрил также многих солдат и матросов.
Масштабы учений расширялись… Позже на большом совместном учении мы высаживали уже стрелковую дивизию с плавающими танками. Десантом командовал генерал-лейтенант Преображенский, а высадкой контр-адмирал Збрицкий. На учении присутствовали Министр ВМФ Н. Г. Кузнецов, представители частей округа, гости из Китая, Кореи и Монголии.
Главком Малиновский и в этот раз придирчиво следил, чтобы точно выдерживались сроки нанесения ударов. Ведь в бою фактор времени всегда имеет решающее значение.
И это учение прошло успешно. Особенно хорошо действовали морские летчики. Новый командующий авиацией флота генерал-лейтенант Н. С. Житинский за отличную организацию воздушных ударов заслужил похвалу главкома. И возможно, этот случай явился одной из причин того, что года через два генерал Н. С. Житинский стал начальником кафедры тактики авиации Военно-морской академии.
Как-то Р. Я. Малиновский решил посмотреть стрельбу крейсера главным калибром. На крейсер «Калинин» с маршалом прибыли генерал-полковник С. С. Бирюзов и начальник артиллерии округа генерал-лейтенант В. И. Казаков. Погода выдалась тихая, светило солнышко, видимость была отличная. Вышли в море, развили полный ход…
Присутствие на борту высокого начальства всегда волнует моряков. Командир крейсера капитан 1 ранга Аистов стоял в боевой рубке сосредоточенный, молчаливый.
[310]
Начальник политотдела соединения капитан 1 ранга А. И. Носков и политработник корабля капитан 2 ранга Н. Н. Журавко переходили из башни в башню, беседовали с артиллеристами, ободряли их перед предстоящим экзаменом. Это были сильные политработники, умеющие найти путь к матросскому сердцу.
На горизонте появился «противник» — морской буксир с большим корабельным щитом. Сыграли боевую тревогу.
— А вы в буксир не запалите? — спрашивает маршал.
Генерал Казаков поясняет, что буксирный конец достаточно длинный и такого выноса по целику быть не может. Я думаю, что маршал сам прекрасно понимал это, но не мог отказать себе в удовольствии дружески подтрунить над моряками.
Легли на боевой галс, дана команда открыть огонь. Корабль вздрогнул. В лицо ударяет волна горячего воздуха, хотя мы и стоим на самом верхнем мостике, далеко от орудий. Генералы следят в бинокли за стрельбой. Недолет! Еще недолет! Перелет! Старший артиллерист корабля капитан 3 ранга Г. А. Павлов прекращает стрельбу, чтобы ввести необходимые поправки. Воспользовавшись этой паузой, Р. Я. Малиновский тихо, но так, чтобы все слышали на мостике, говорит:
— От буксира снаряды, правда, упали далеко, но и от щита не близко…
Последние слова заглушил громовой залп всех орудий главного калибра. На этот раз всплески от падения снарядов совсем закрыли щит. Генерал Бирюзов восторженно восклицает:
— Здорово!
Стрельба была короткая. Сыграли отбой боевой тревоги, сбавили ход. Поступило сообщение с буксира: «Шесть прямых попаданий». Докладываю маршалу. Он с хитрецой улыбается и спрашивает:
— А нам посмотреть щит разрешается?
— Конечно, — отвечаю, — мы всегда осматриваем щит после стрельбы.
Приказываю командиру увеличить ход. Недалеко от щита крейсер замедлил бег, и все увидели в огромных полотнищах четыре зияющие пробоины. Еще две чернеют в основании щита.
