Серебряный луч луны упал на кровать Марка, в его свете зловеще блеснуло острое лезвие кинжала, занесенного в грозном жесте, сулящем смерть.
* * *
В своей маленькой спальне на этом же этаже, разделенном узким коридором, Элизия тоже не находила покоя. Мысль о незнакомце, предъявившем права на Рокстон, да и на нее саму, немилосердно терзала ее и выводила из себя, хотя и отец, и Ида всю жизнь учили девушку обуздывать свою вспыльчивость. Спальня отца, пустовавшая почти два года после его смерти, стала почти святым местом в память о тихом умном человеке, когда-то обитавшем в ней. И если не считать отсутствовавших напольных циновок, порядок в ней поддерживался такой, словно он мог вернуться в любую минуту.
Стоило Элизии подумать о сильном и властном незнакомце, осмелившемся занять отцовскую спальню, как притухшие было угольки ее гнева разгорелись вновь. А представив, как сэр Марк когда-нибудь настоит, чтобы они прошли туда вместе, Элизия почувствовала, что вспыхнувшее слабое пламя набирает силу. Признаться самой себе, что такая горячность вызвана не только отвращением к темноволосому красавцу, Элизия отказывалась…
– Отряд, ко мне!
Элизия моментально села. Когда первый испуг прошел, она спрыгнула с кровати. На зов по каменным ступеням прогрохотали шаги, и Элизия схватила тонкий халат, приготовленный ей наутро. В отличие от слуг, которые спали полностью одетыми в большом зале, их хозяйка отправлялась спать, скинув всю одежду, вот почему, прежде чем броситься к двери, ей пришлось надеть тонкое белое одеяние.
Взорам воинов Черного Волка, собравшимся в коридоре и в дверях, открылась комната, обшитая крепкими дубовыми досками. Они посторонились, чтобы пропустить хозяйку замка вперед, но она остановилась в дверях.
При свете факела, вынутого из кольца в стене молодым кудрявым стражником, Элизия разглядела своего самого нежеланного гостя. Он был раздет по пояс, и мускулы на его широкой спине упруго напряглись, оттого что он занес обнаженный меч высоко над черноволосой головой.
Что-то блеснуло в мигающем свете и привлекло внимание Элизии. На голом дощатом полу спальни лежал до ужаса знакомый кинжал, потом она заметила у дальней стены скорчившуюся фигурку юноши.
– Джейми, что ты наделал? – с трудом проговорила Элизия.
Все посмотрели на побледневшую красавицу, но Элизия по-прежнему не сводила глаз с перепуганного юноши. Тот вскочил и бросился в распахнутое окно. Элизия перелетела спальню и свесилась из окна, вглядываясь туда, где пенистые волны разбивались о скалу.
– Я бы никогда не обошелся с мальчишкой так сурово, как он поступил сам с собой.
Вздрогнув, Элизия метнула через плечо удивленный взгляд перепуганной лани и увидела, что Марк остановился прямо за ее спиной. Неужели он действительно не стал бы наказывать Джейми? По своему небольшому опыту Элизия знала, что немногие мужчины признались бы в таком благодушии из боязни показаться слабыми.
Но этого человека никак нельзя было заподозрить в слабости. Элизия едва заметно покачала годовой, непроизвольно отметив про себя большую физическую силу, как у молодого зверя, суровость чересчур красивого лица и холодный блеск серых глаз.
– Прошу простить. – Губы Марка скривились в насмешливой улыбке, но взгляд от этого ничуть не потеплел. – Судя по тому, как вы рассматриваете меня, видимо, мальчик вас волнует гораздо меньше, чем я думал.
Разозленная на саму себя за то, что проявила к нему личный интерес, Элизия развернулась, чтобы взглянуть в лицо новому опекуну, выпрямившись в полный рост – прискорбно меньший, чем у него. Она даже обрадовалась, что в спину ей упирался холодный край подоконника, не позволивший неосмотрительно отступить назад, когда в первую секунду осознала, насколько мала рядом с ним.
– Разумеется, я боюсь за Джейми. Как же иначе?
В голосе Элизии слышался неподдельный страх.
Однако он был вызван не столько беспокойством за жизнь своего друга, сколько тревогой, как бы ненароком не выдать, что старая детская игра помогла Джейми благополучно спастись.
Марк заметил, как на выразительном лице Элизии одно чувство быстро сменяет другое, уступив наконец место неподдельному волнению. Такая мгновенная смена настроений подкупала, но в то же время он помнил, как ярко могут вспыхнуть золотые искорки в глубине мягких карих глаз. Для него женщина, которую трудно понять, была большой редкостью.
