Когда всадник сердито обернулся на посторонний звук, Ева прижала ко рту обе ладони, чтобы не закричать в голос. Она оставалась неподвижной, словно превратилась в камень, даже когда к ней наклонился Хью, чтобы посмотреть сквозь ту же щель в фальшивом дерне. Он как опытный воин спал чутко, а потому проснулся в первую секунду, когда пошевелилась Ева.
– Почему мы едем таким окольным путем на место, которое ты посещаешь, по твоим словам, почти каждое утро? – недовольно поинтересовался спутник Джервейса, пока невидимая Ева дрожала от страха.
– Ты же сам заявил о своем желании приехать первым, чтобы получше спрятаться, – ответил Джервейс. – А это и есть самый прямой путь для достижения твоей цели.
– Точно так же, как обыкновенная кража будет самым простым способом для достижения твоей цели. – С этими словами он повернулся и послал своему рыжему соратнику злобную улыбку.
Сидя в тайнике, Хью прищурился при виде неприятной картины и бесшумно произнес одними губами:
– Беллем.
Только когда всадники отъехали на значительное расстояние, напряжение Евы спало и она устало прислонилась к сильному плечу.
– Ты знаешь, кто это был, милая? – тихо спросил Хью.
Он-то сам сразу узнал злодея, который был самым большим землевладельцем и самым влиятельным лицом некоролевской крови как в Англии, к и в Нормандии. То, что Беллем безжалостно пользовался своей властью только для собственной выгоды и жестоких удовольствий, делало его еще более достойным презрения.
Неестественная бледность на строгом лице подчеркнула цвет зеленых глаз Евы, когда она ответила:
– Это был дьявол, чье проклятие на моем лице. – Она подняла подбородок, чтобы был виден шрам, который она всегда прятала.
Хью нахмурился. Он нисколько не сомневался, что Беллем настоящий дьявол. Но зачем этот человек появился здесь сегодня и благодаря какой злой причуде судьбы он перешел дорогу Еве много лет тому назад?
Увидев, как хмурится любимый, Ева решила, будто и Хью настроен против нее, поскольку она призналась, что имела дело с дьяволом в человеческом облике. Горестно опустив плечи, девушка уронила лицо на руки.
Поняв, что чувствительная девушка неправильно истолковала причину его отвращения, Хью мягко привлек Еву в свои объятия.
– Милая моя, – пробормотал он, уткнувшись в гладкую макушку девушки. – Мой гнев направлен на нечестивого дьявола, который совершил над тобой свое злодейство. И хотя я не понимаю, каким образом внимание Беллема привлек невинный ребенок, это нисколько не уменьшает моего возмущения его вопиющим поступком.
– Моя мать была красавицей, – глядя в глаза своему защитнику, произнесла Ева. Поняв по виду Хью, что этого объяснения недостаточно, она быстро добавила: – Как-то раз, гостя в Келби-Кип, этот дьявол увидел мать и задумал попользоваться ею ради своего удовольствия.
Хью поморщился от деловитости Евы. Для большинства аристократов вассал был наподобие животного, и даже простые рыцари не считали зазорным получить физическое удовольствие от тела любой приглянувшейся им рабыни, хотела она того или нет.
– Мой отец воспротивился, – бесстрастно поведала Ева о том, что, как она знала, послужило причиной всех бед, которые затем последовали.
Дальнейших объяснений не потребовалось. Хью уже понял, что случилось. Строптивость любого раба заканчивалась хозяйским возмездием. А такой гордый и злобный хозяин, как Беллем, безусловно, выбирал жесточайшие наказания для своих жертв.
– Нашу ферму сожгли, а отца убили. – В голосе Евы слышалась мука. – Даже умирая мать выкрикивала мое имя, прося, чтобы я бежала в лес… бежала без оглядки. – Она беззвучно заплакала. – Я хотела послушаться, но этот дьявол поймал меня. Он сказал, что так как я ношу имя первой грешницы, мне следует разделить ее стыд. – Ева прижала ладошку к шраму, словно рана была свежей. – Он хохотал, когда резал мне щеку.
Хью осторожно отвел пальцы Евы и нежно коснулся губами поруганной плоти.
Зная жестокую натуру Беллема, Хью не удивился, что тому показалось мало, когда он убил мужа и жену и уничтожил их дом. Несомненно, этому демону во плоти доставляла извращенное удовольствие мысль оставить девочку в живых, но отметить ее страшной дьявольской печатью и таким образом навсегда уготовить ей участь изгоя.
