– Не в вашей власти мне помешать.
Убежденный в собственной значимости, Данстан не собирался легко сдаваться. Благочестиво сложив ладони на откормленном пузе, он возразил:
– Ваш король, безусловно, посчитает за измену решение урезать наполовину то, что ему причитается из доходов Рокстона.
– Но король получал только малую часть взимаемых вами налогов. Поэтому я не сомневаюсь, что сумею посылать ему гораздо большую сумму и все же имение не будет испытывать недостатка в самом необходимом, как при вашем правлении, когда вы набивали собственную мошну нечестно добытым добром.
Кроме того, Марк знал, что Генрих с радостью примет и меньшее, если в обмен получит надежный оплот, способный защитить его на случай вторжения в страну противника.
Данстан не стал тратить силы на глупые оправдания, а стоял молча, сцепив руки. Он подавил в себе порыв упаковать вещи и умчаться в Келби-Кип, где его ждали убежище и поддержка. Но такой шаг с его стороны мог бы помешать достижению их общей цели. Неважно какой ценой, но он должен остаться в стенах Рокстонского замка. Данстан был раздосадован, когда Черный Волк доказал, что способен читать его мысли.
– Вопрос не столько в том, как в будущем поступит Генрих, если сочтет мое решение неверным, а в том, как сегодня поступлю я с человеком, готовым обокрасть и своего лорда, и короля.
Марк вспомнил напутствие Генриха не церемониться с предателями и смерил долгим проницательным взглядом того, кто стоял сейчас перед ним.
Король, безусловно, не станет пенять на него, если он засадит этого человека в темницу или вышлет его из Рокстона. Последнее только усложнит слежку за этим опасным типом, а первое лишит проводника по запутанным тропинкам, ведущим к центру заговора.
– Я забираю все ваше имущество, кроме двух смен платья, коня, почты, любимого меча и кинжала. Все остальное будет роздано тем, кто так сильно пострадал от ваших поборов.
Старейшины наблюдали за происходящим с растущим одобрением и осторожной надеждой, что слово этого лорда окажется твердым. Но их доверие не так-то легко было завоевать. Они мало знали лорда Марка. Хотя в целом рыцари его положения готовы были пролить кровь, чтобы сдержать клятву, данную такому же аристократу, они редко держали слово перед простыми людьми. Селянам оставалось только ждать, чтобы выяснить, каков на самом деле этот известный воин.
Данстан багровел все сильнее, выслушивая приговор Марка.
– У вас есть выбор: либо навсегда покинуть Рокстон и Англию и вернуться к своей семье в Нормандию, либо остаться здесь в качестве простого стражника и подчиняться мне или начальнику стражи, сэру Хью.
Данстан представил себе, какое удовольствие доставит многим воинам возможность отомстить за все издевательства, которые им пришлось вытерпеть почти за десять лет. Однако другого выхода не было.
Марк видел, что этот человек борется сам с собой.
Черный Волк разделял сильные подозрения короля в существовании жестокого, властного и подлого заговорщика, нарушившего все когда-либо данные клятвы. Устранив Данстана, они бы по-глупому потеряли единственную нить, которая могла бы к нему привести. А еще им было бы труднее предотвратить дальнейшие действия, грозившие еще большей опасностью. Нет, Марк молча укрепился в своем решении, что легче добьется своего, если лишит Данстана всех привилегий, но оставит его здесь в расчете на неосторожность предателя.
В следующую секунду возмущение Данстана пересилило его трусливую сущность. Он выскочил в проход, схватил со стола глиняную кружку и выплеснул ее содержимое в лицо лорда. Отчаянно надеясь, что в кружке налито вино, которое обожжет глаза Марку, Данстан метнулся к двери в стене, сразу за проходом. Эта стена отгораживала кусочек нижнего этажа замка, в котором разместились личные покои домочадцев.
Поступок Данстана вызвал непредсказуемую реакцию у того, кто подвергся его нападению. Не обращая внимания на то, что по лицу у него течет ключевая вода и капает на одежду, Марк запрокинул голову, и под сводами зала раздался раскатистый низкий смех.
* * *
– Кто это сделал?
Отложив в сторону яркий моток, Элизия твердо, но нежно взяла тонкую руку всю в синяках. Ева принесла по ее просьбе моток шелковой пряжи в уединенную гостиную. В других замках подобных комнат не встречалось, поэтому Элизия была уверена, что ее покой никто не нарушит.
