– Вас разве не удивило, почему, прождав так долго, он ни с того ни с сего вдруг сделался вашим поклонником? – Инстинктом охотника Марк почуял, куда нанести безошибочный удар. – Или он проявил безудержную страсть нетерпеливого любовника, что объяснило бы его явно запоздалое желание видеть вас своей невестой?
– То, что происходит между мной и Джервейсом, вас совершенно не касается!
В ту же секунду, когда эти слова сорвались с языка, Элизия пожалела о своей запальчивой горячности, выдавшей Марку, что он оказался точен в своих предположениях, касавшихся холодной сдержанности ее нареченного.
– Я так и думал. – Для Марка ее заявление послужило знаком согласия, и серые глаза заблестели еще насмешливей. – Джервейс, которого я знаю почти всю свою жизнь, испытывает страсть только к двум вещам: к богатству и власти.
Услышав, что Черный Волк давно знаком с Джервейсом, Элизия подавила возглас удивления, хотя, обдумав все как следует, она пришла к выводу, что этого следовало ожидать.
– А, так вы не подозревали, что мы с вашим бывшим женихом знакомы с незапамятных времен? По правде говоря, не один десяток лет. – Марк чуть не расхохотался при виде ее изумления. Красавица явно почти ничего не знала о прошлом своего избранника. – Хотя Джервейс по меньшей мере на десять лет старше меня, он жил в Нормандии при дворе принца Роберта, а я воспитывался там же в компании младшего сына Завоевателя, Генриха.
Пока незваный гость продолжал с легкой издевкой свой рассказ, Элизия рассеянно сжимала влажную ткань, из которой на деревянный пол незаметно накапала целая лужица.
– Среди придворных лордов бытовала шутка, что лед в сердце Джервейса выгнал весь огонь его души наружу. – Марк широко раскинул руки. – Отсюда огненный цвет его шевелюры. Подумайте об этом, и вам придется согласиться, что все его поступки объясняются холодным расчетом.
Явное отвращение, звучавшее в бархатном голосе Марка, когда он говорил о Джервейсе, уязвило Элизию. Но заподозрив, что в его цели входило очернить в ее глазах избранника, она не стала доставлять ему удовольствие и не вспылила. Вместо этого она не отрываясь смотрела на свои пальцы, аккуратно складывающие тщательно выжатую ткань, испещренную алыми пятнами.
Марк разглядывал густые блестящие локоны, свисавшие с упрямо склоненной головы. Методичные движения ловких пальцев сказали ему больше всяких слов.
– Явное нежелание Джервейса даже поцеловать вас за все месяцы, прошедшие со дня объявления вашей так называемой помолвки, безусловно доказывает, что его душевный холод загасит вашу пламенную живость.
Элизия несказанно разозлилась, потому что этот насмешник так точно показал сущность Джервейса, да еще в невыгодном для него свете. Сквозь бурю негодования пробивалось слабое сомнение. Неужели этот чересчур привлекательный незнакомец говорил правду? То, что утверждения Марка вызвали у нее такую предательскую мысль, пугало. Элизия подавила ее, выпалив возражение, которое прежде держала при себе:
– Вы ошибаетесь! Джервейс поцеловал меня.
– Но только разок? – Своей явной насмешкой Марк рассчитывал вызвать дальнейшие признания у своей непокорной собеседницы. Она оказалась не такой уж робкой, а потому более интересной, чем он предполагал, когда король Генрих даровал ему право считать ее своей невестой. – Это был обжигающий страстный поцелуй? Или просто короткий сухой клевок, скрепивший выгодный союз, к которому он стремился? И уж конечно, не такой пылкий, как вам того хотелось.
Неужели это правда? Неужели все ее страхи оправданны? Мокрая тряпка выпала из рук Элизии, когда она поднесла их к трепетному горлу. Неужели Черный Волк своим пытливым взглядом проник так глубоко, что постиг все ее секреты? Она была взволнована и почти убеждена, что права. Как иначе незнакомец мог узнать о ее тайном разочаровании?
– Хотя откуда – Марк медленно поднялся с табуретки, – добродетельной девушке догадаться, чего не хватает объятиям Джервейса?
Боже, какой он высокий! Сердце Элизии замерло, а потом бешено забилось. Опасная близость этого огромного мужчины вызвала в ней панику, спутав все мысли, и она отпрянула.
