— Послушай, откуда ты раздобыл мои плавки? — совершенно неожиданно вырвалось у меня. — Я никогда не ходил в них на цереброконтакт.
— А зря! — Парень так и прыснул. — Представляешь, как бы выглядело: за пультом — голый псих! Корень «математик» в этом случае можно и опустить.
— А я уж грешным делом подумал, что БиоМРАК поставил мое изделие на поток. Человечество могло бы обогатиться новой поговоркой: «Родившийся в плавках».
Мой двойник неприлично заржал:
— Ты хочешь сказать, синтезированный?
— А не обидишься?
— Отчего же, я действительно только сегодня появился на свет. И сразу — в таком виде! — Он с удовольствием обнял себя за плечи.
— Сознайся: наверняка пожалел, что не в сорочке?
— Смех! Видел бы ты, как я себе купальный халат отыскивал — из подвала сюда добраться.
— Нашел?
— Почти. Какой-то завалященький лабораторный. Прожженный кислотой на самом интересном месте.
— Небось, поэтому и простудился? — поинтересовался я, почувствовав жжение в носу.
— Именно. Ап-чхи-ии!
— Будь здоров, дубль. Поменьше шлепай босиком.
Мы помолчали. Я не знал, как подступиться к главному.
— А БиоМРАК-то хорош, а? Любитель изречений! — Голос двойника так синхронно совпал с моей мыслью, что на долю секунды мне показалось, я сам это произношу. — Недаром говорят: «Чтоб познать себя, надо взглянуть со стороны».
— Есть на что глядеть! — Из чувства противоречия я фыркнул. — Еще вот при солнышке окончательное сходство проверю.
— Не трудись зря. Пересчитай молекулы — и то различий не найдешь. Абсолютная и не достижимая природой идентификация.
Я даже задохнулся. В самом деле, мы больше, чем близнецы, — самые похожие из них все-таки имеют минимальные различия. А мы совпадаем полно, невиданно и идеально. Совпадаем так утомительно и однообразно, как это бывает только у неживых машинных элементов.
По закону аналогий я готов допустить, что такие системы должны одинаково реагировать на любую информацию. У актеров есть правило: хочешь представить, о чем человек думает, придай себе его выражение лица. Для нас двоих и усилий прилагать не надо, можно на лету мысль другого перехватывать. Еще позавчера мы существовали как неразрывное целое: все, что случилось со мной, случилось и с двойником. Он повторил меня таким, каким я остался в позавчерашнем дне, с тем же настроением, опытом, самочувствием. Даже с моими недостатками. И все события моей жизни улеглись в его памяти, будто он сам их пережил.
Но скопировав прошлое, он не получил неизбежного права на будущее. Как ни ничтожно время нашего раздельного бытия, а между нами уже разверзлась пропасть. Я успел с того дня сдать зачет по биостимулированию, вызвать на матч по стоклеточным шахматам Эткина О'Корнева с пятого курса, признаться Вике в вечной любви, получить в ответ первый поцелуй и нарушить режим. А двойник?
Он обрел собственное тело, оторвался от Био-МРАКа, прошагал босиком из подвала на четвертый этаж, простудился в дороге, натянул чужие плавки, увидал первоисточник своего я. Таким образом, каждый испытал что-то свое, не отразившееся в сознании другого, и это уже внесло крохотные, но непоправимые различия в наш биологический код.
— На чем тебя… извини… синтезировали? Напрасно запинался. Моего партнера не так легко смутить.
— БиоМРАК выстроил программный механизм — эготрон. Вылавливал из химического раствора молекулы, клеил организм, начинял считанной с тебя информацией. Элементарная методика. И, судя по мне, неплохо освоена.
— Лучше б он подольше потрудился. Могло что-нибудь путное выйти.
— Передо мной пример вполне естественного происхождения. И знаешь, не нахожу разницы!
— Копии всегда ценились дешевле оригинала.
— А я не совсем копия. Скорее дополненное и улучшенное издание. У меня даже аппендикс вырезан.
— Эх, слизать — и то как следует не сумел! — вскричал я. — Хоть бы шрам на живот не переносил.
— Зато ни один эксперт не возьмется доказать, кто из нас оригинал!
— Арька! — На какой-то момент я споткнулся на своем имени, обращенном к другому. — Арька, но ведь это — грандиозно!
— Не спорю. Только что нам вдвоем делать на факультете?
— Скажем, что мы — братья-близнецы.
