Польские трупы - страница 114

Шрифт

Интервал

К сожалению, мы лишь бессильная тень некоего инспектора, лейтенанта или частного детектива. Мы поспешаем за ними, не имея возможности шепнуть душегубу: «Осторожно!», чтобы тот сумел ускользнуть из ловушки и совершить еще более кровавые злодеяния. Ведь, чем серьезнее преступление, тем суровее кара и тем толще книга.

Лихорадка чтения должна длиться бесконечно. Преступник должен постоянно ускользать, его зверства должны разрастаться до таких размеров, чтобы кара превосходила наше воображение. Да, хотим мы того или нет, наше сердце на стороне убийцы. Это он доставляет нам наслаждение, он нас искушает.

Однако существует и совершенно другой тип книг — я бы назвал их антиподом детектива. Нас перестает интересовать преступление, наказание, кровь и тому подобное. Мы ждем, когда легавый, частный детектив или кто другой встанет поутру и выйдет из дома, чтобы столкнуться лицом к лицу с действительностью. Часто он страдает от похмелья, сложностей в личной жизни и денежных затруднений. Но его отношение к миру, его лишенный иллюзий взгляд и горький юмор притягивают нас так, что мы готовы провести в его обществе целый день до самого вечера. Он без всякого удовольствия общается со смертью, и поэтому от книги, в которой описана картина мира, увиденная его глазами, остается хорошо ощутимый благородный привкус настоящей прозы. Но и тут мы хотим, чтобы злоумышленник как можно дольше ускользал от правосудия, потому что мы привязались к главному герою, от чьего лица, как правило, ведется повествование, и просто-напросто боимся одиночества. Боимся момента, когда этот усталый и всё понимающий парень последний раз закроет за собой дверь.

Перевод М. Курганской

Разное, или Послесловие к послесловию

Фрагмент письма Анджея Стасюка к Иреку Грину:

Свой непритязательный текстик я сначала хотел завершить каким-нибудь актуальным акцентом: когда на Новый Орлеан обрушилась «Катрина», я, конечно, осознавал, что это поистине ужасно и т. д., но в глубине души больше беспокоился о детективе Робишо, его доме над озером Пон-шартрен, его любимом кабаке и лодках напрокат[50].

Само собой, я переживал и за Клита Пёрсела[51], но как-то меньше.

Потом, однако, мне пришло в голову, что этот намек на Джеймса Ли Берка вряд ли будет понятен.

С наилучшими пожеланиями, а.с.

Перевод М. Курганской

Указатель трупов Составил Павел Дунин-Вонсович

Принцип составления указателя: фиксируется первое сообщение о чьей-либо смерти.

NN — рассказчик, взлетел на воздух в подаренной женой машине (М.П. Прус. «Она убьет меня в четверг»)

4 не названных по имени мужчин, зарезаны в Англии ножами и оставлены с измазанными собственной кровью лицами (Я. Дукай. «Дьявол в структуре»)

отец Адам — доминиканец, зарезан ножом в зале капитула краковского монастыря возле гроба отца Порембы (И. Грин. «Бесхозный пес»)

Вероника — юная немка, обнаружена мертвой на крыше гостиницы на Майорке, была прикована к системе нагревания воды, ее кровь текла из гостиничных кранов (П. Братковский. «Смэш на Майорке»)

Гжегож по прозвищу Гжесь-дурачок, или Сирота — церковный сторож из подкраковской деревни, обнаружен повесившимся в дверном проеме своего храма (И. Грин. «Бесхозный пес»)

девица — студентка I курса Краковского педагогического института, убита ударом ножа в спину у костела на углу Святого Иоанна и Святого Фомы в январе 2005 г. (М. Светлицкий. «Котик»)

Донован — старший — судостроительный магнат под семьдесят, зарезан ножом, оставлен с измазанным собственной кровью лицом (Я. Дукай. «Дьявол в структуре»)

Казик — деревенский дурачок из Залесья, убит выстрелом из револьвера в 1919 г. в лесу у Чертова моста в окрестностях Мендзыхода (Р. Групинский. «Последнее дело следователя Гощинского»)

Казик — тесть рассказчика, найден мертвым, лицом в ведерке с мороженым (М.П. Прус. «Она убьет меня в четверг»)

пан Мирек — поставщик садовых растений, найден мертвым в собственном доме в Варшаве (или под Варшавой), в комнате, напоминающей городскую скотобойню (И. Хмелевская. «Зажигалка»)

доктор Мручек, Вацлав — краковский историк, умер в результате падения с балкона собственной квартиры в 2005 г. (М. Харны. «Папка Глисты, или Ловушка для писаки»)