Другим радикальным критиком, продолжившим дело свящ. И. С. Белюстина, стал сын священника, выпускник, профессор, эконом и инспектор Санкт-Петербургской духовной академии Д. И. Ростиславов. Несмотря на то, что в некоторых энциклопедиях и справочниках имеются сведения о публицистической и иной деятельности Ростиславова, подробного и достойного исследования его личности и литературного наследия с привлечением имеющихся архивных материалов в настоящее время нет[262].
А. С. Родосский, составитель биографического словаря студентов Санкт-Петербургской духовной академии, характеризует Д. И. Ростиславова как даровитого публициста, прекрасного преподавателя, в совершенстве владеющего языками, чьи лекции были интересны и привлекали множество учеников[263]. В одном из изданий редакции журнала «Русская старина» Ростиславов предстает перед читателем как неутомимый труженик и блестящий профессор, на чьи лекции ходило такое количество слушателей, что в аудитории не хватало свободных мест[264]. Другой известный публицист, лектор Санкт-Петербургской академии и редактор «Церковно-общественного вестника» А. И. Поповицкий, также не скупится на похвалу в адрес даровитого публициста, высоко оценивая его литературные таланты и труды[265]. Совершенно иной точки зрения относительно личности Д. И. Ростиславова придерживался Н. В. Елагин, который крайне негативно оценивал его с трех позиций: как несостоятельного публициста, нерадивого эконома и неспособного профессора[266]. При сравнении данных разных изданий становится ясно, что противоречивые оценки связаны в первую очередь с одобрением или порицанием публицистической деятельности Ростиславова тем или иным биографом[267]. В этой связи, для более объективной оценки его личности необходимо обратиться к имеющимся архивным документам[268].
Д. И. Ростиславов с успехом окончил рязанскую духовную семинарию и, поступив 1829 г. в Санкт-Петербургскую духовную академию, окончил курс в 1833 г. В 1834 г. определен исправляющим должность эконома, с 1835 г. начал преподавать физику в Санкт-Петербургской академии, а в 1840 г. по личному прошению был уволен из духовного звания с сохранением занимаемых должностей[269]. Несколько раз в течение непродолжительных периодов времени Ростиславов занимал должность инспектора академии[270]. В разные годы Ростиславов получал награды, знаки внимания Св. Синода и денежные премии за исправную службу в должностях эконома и наставника[271].
В 1852 г. Ростиславов по причине болезни был уволен от духовно-училищной службы, причем этому предшествовал продолжительный торг относительно условий его увольнения. Ростиславов, желая покинуть свою должность, не желал остаться без материального пособия и просил назначить ему пенсию в размере полного оклада, утверждая, что его здоровье пошатнулось по причине многих трудов в должности наставника и эконома Духовной академии[272]. Но, несмотря на то, что в послужных списках Ростиславов был охарактеризован исключительно с положительной стороны, не подлежал штрафам и, ко всему прочему, не имел имущества, которое могло бы обеспечить ему достойную жизнь, по закону он не имел права на пенсию в размере полного оклада в связи с недостаточным сроком службы[273]. Принимая во внимание жалобы профессора на неспособность к дальнейшей службе, справку академического врача и заслуги в должности профессора и эконома, правление Санкт-Петербургской духовной академии ходатайствует перед Духовно-учебным управлением при Св. Синоде о его увольнении с полным профессорским окладом в качестве пожизненной пенсии и правом ношения мундира[274]. В апреле 1852 г. Ростиславову был предоставлен отпуск по состоянию здоровья, а уже в мае Св. Синод, учитывая ходатайство Духовной академии, заслуги профессора-эконома и его болезнь, просит императора назначить ему пенсию в размере полного оклада, на что впоследствии получает положительный ответ. Ростиславов был уволен с духовно-училищной службы с полным окладом пожизненно и с правом носить мундир, соответствующий его должности, 19 июня 1852 года. В постановлении Св. Синода основанием пренебречь законом и назначить вместо 1/3 жалования полный оклад, стали, в первую очередь, неутомимый труд во благо академии, хорошая подготовка наставников семинарий и составление нескольких учебных пособий
