— Господи, что за молодежь пошла, — воскликнул Пайк. — Никакой гордости.
Дверь с шумом распахнулась, и вошел Ноэль.
— Все дела сделаны, — сказал он. — Я готов.
Он был насквозь мокрым и покрыт грязью. Пайк встал из-за стола.
— Тогда давай за дело.
— Нам следует пропустить его через дробилку, как остальных, — сказал Док.
— Нет, — ответил Ноэль. — Может, он был придурком, но все-таки моим братом.
— Вам придется подчистить за нами, — добавил Пайк. — Я уверен, вам не захочется, чтобы кто-то стал шнырять вокруг и задавать ненужные вопросы.
— Не беспокойся, — ответил Док. — У нас ушло много времени и денег, чтобы все это организовать. Много всего пришлось сделать. Просто придется напрячься еще. Но все уладится. Никто не узнает, что здесь произошло.
— Бывайте, — сказал Пайк, и Док отсалютовал ему рукой.
Пайк вышел в поле вместе с Ноэлем. Там стоял «чероки», окруженный картонными коробками и стопками газет. Ноэль подхватил канистру с бензином и вылил ее содержимое на заднее сиденье. Потом отошел в сторону, чиркнул спичкой и бросил ее в открытую дверь. Ничего не произошло. Он бросил вторую. С третьей попытки бензин загорелся, потом раздался взрыв, и машина заполыхала.
Ноэль с потным и красным лицом отбежал туда, где стоял Пайк. Пайк предложил ему сигарету, Ноэль взял ее, и они стали смотреть на пламя.
Одно за другим стали лопаться стекла. Последним лопнуло лобовое. Пайк мельком увидел Чеса, сидящего за рулем, словно он, черт побери, вел машину.
В конце концов он получил, что хотел: оказался за рулем крутой тачки и здорово «зажег».
Потом пламя и дым поглотили Чеса, и он исчез навсегда.
Оба не знали никаких молитв и просто молча стояли, глядели на пылающую машину и курили, а ветер лохматил их волосы, и с носа срывались капли дождя.
Через несколько минут огонь, должно быть, добрался до топливного бака, раздался громкий взрыв, и части джипа разбросало по полю.
— Вот и все, — сказал Ноэль и пошел обратно к «мерседесу».
— Подожди минутку, — попросил Пайк и достал какие-то бумажки из кармана.
— Что там у тебя? — спросил Ноэль.
— Бумаги Уильямса и Грина. Я жил с ними слишком долго.
Он бросил небольшую стопку в огонь, наблюдая, как они тут же съежились и превратились в пепел.
— Теперь нас осталось только двое, — сказал Ноэль.
— Да.
— Черт. Классно мы решили встретить Рождество!
— Пошли. Едем домой.
Они прихватили с собой в город Нодди и высадили его у пансиона, чтобы он мог забрать «лэндровер». Миссис Джонс была внутри с мастером, который вставлял в дверь новое стекло. Они заплатили за номера, и Пайк отдал миссис Джонс деньги за причиненный ущерб. Она поначалу не хотела их брать — ведь они поймали грабителей. Они ее защитили. Но Пайк продолжал настаивать, и она приняла деньги.
Она вышла к машине, чтобы попрощаться.
— До свидания, мистер Гласс. Ведите машину осторожно. Если будете в наших местах, заезжайте. До свидания, до свидания, мистер Пекинпах. С Рождеством вас.
— И с наступающим Новым годом, — прокричал Ноэль через окно.
В машине они почти не говорили. Музыку тоже не ставили. Дорога показалась долгой и скучной. Все время шел дождь. При дневном свете стальные конструкции в порту Тальбот выглядели неприглядно, как самые обычные промышленные постройки. Пайк испытал сильное чувство разрядки. Он вернул свои деньги, все было так же, как до появления братьев Бишоп.
А с другой стороны, все-таки не совсем, верно?
По мере того как они приближались к Англии, машин становилось все больше. А когда они достигли моста через Северн, то уже еле продвигались. Они ползли через реку, окутанные низкими облаками, которые скрывали верхушки башен.
— Черт побери их всех, — сказал Ноэль.
— Рождество, я так думаю.
— Да. Что ты теперь будешь делать?
— Не знаю. Довези меня до дома твоего отца. Я сяду в свою машину и поеду в Суиндон, положу деньги туда, где им следует быть.
— А потом?
— А потом я поеду домой.
— А потом?
— Кто знает?
— Когда ты рванешь в Канаду?
— Может, никогда. Какого черта мне делать в Канаде?
— Я думал…
— Я был не прав, Ноэль. В мире есть кое-что похуже меня. Мое место здесь. Ну а ты? Что ты будешь делать с машиной Чеса?
