Например: маленькая девочка в слезах возвращается домой после ссоры с другим ребенком, игравшим вместе с ней, а ее отец в ответ рявкнет что-то вроде следующего жесткого категорического суждения: "Я говорил тебе: не жди ничего хорошего от тех детей. Вся семья у них скверная!" Или же другое: "Ты вообще ни с кем не можешь поладить. Теперь будешь просто сидеть дома!" Или еще так: "Держись подальше от этих католиков (или протестантов, или евреев, или черных, или белых)!"
Человек, который так высказывается, относится к типу людей, дающих на все вопросы один и тот же ответ: "все дело в том-то". Такой человек становится воплощением жесткости, а жесткость по определению означает отсутствие возрастания. К тому же она еще и заразительна. Родители жесткого психологического склада стремятся передать свою жесткость и детям.
К счастью, по мере нашего роста нас захватывают новые влияния и информация, приходящие от других лиц, которые для нас значимы и важны. Наша жизнь охвачена непрекращающимся кругооборотом новых данных и нового опыта. Питаясь от этих источников, мы можем изменить свою унаследованную склонность быть жесткими и негибкими, а также справиться и с другими искажениями в своем унаследованном видении. Но это легко. Очень трудно дается даже просто осознание и понимание своего видения. Защитные механизмы собственного "я" очень легко могут ввести в заблуждение. Каждый должен бороться с обманчивыми образами нашего ненастоящего "я", с тем, чем мы хотим казаться, чтобы получить признание других. Для большинства из нас очень трудно отделить это иллюзорное "я" от настоящего, но подавленного.
Самая же существенная проблема изменения лежит, вероятно, на еще более глубоком уровне. Видение, в рамках которого я действую, дает мне определенность. Оно вносит в жизнь смысл, предсказуемость и дает мне основу для приспособления к реальности. С видением, хорошо ли оно или плохо, я могу как-то существовать. А если бы его не было, где бы я был? Что бы со мной случилось, если бы я оставил свое старое видение в поисках нового? Вот теперь и настало время обсудить эти важнейшие вопросы.
5. Инерция и осознание видения
Обратите внимание на людей, окружающих вас, прислушайтесь, что они говорят, и вы увидите, как уверенно и безапеляционно они судят о себе и обо всем окружающем. Может показаться, что у них есть ясное понимание сути дела. Но только начните анализировать все их идеи, и вы увидите, что они едва ли способны хотя бы как-то осмыслить ту реальность, о которой они говорят. А если вы углубитесь дальше, вы откроете, что такие люди даже и не пытаются приспособить свои идеи к реальности. Совсем наоборот — посредством своих суждений индивид пытается уклониться от задачи личного видения реальности, пытается отсечь себя от своей собственной жизни. Ибо жизнь изначально является тем хаосом, в котором теряют себя. Человек смутно догадывается об этом, но страшится столкнуться с этой ужасной реальностью лицом к лицу, поэтому он стремится закрыться от нее завесой своей фантазии, где все кажется ясным. "Неправильность" его идей его нисколько не беспокоит, он просто использует их как траншеи для защиты своего собственного существования, выставляя их как пугала, чтобы отогнать реальность.
Хосе Ортега-и-Гассет.
"Восстание масс".
Теперь мне бы хотелось исследовать один очень интересный вопрос. Он касается стойкости нашего первого унаследованного видения. Почему раннее видение имеет тенденцию сохранять свое влияние в течение всей жизни? Действительно ли столь живучи самые первые впечатления? Казалось бы, мы должны стараться побыстрее избавиться от всех искажений, которые ограничивают нашу способность быть хозяевами своей жизни. И, конечно, какие-то изменения неизбежны в жизни каждого. Озадачивает, однако, отсутствие именно глубоких изменений.
Представим себе человека с совершенно искаженным видением. Он видит себя человеком трущобы, а других людей — либо средством для каких-то своих целей, либо угрозой своему существованию. Жизнь для него — это бесконечное соперничество, мир — змеиная яма, а Бог — немногим более, чем жестокая иллюзия. Очевидно, что такой человек захочет остановить движение мира и сойти на остановке, уйти прочь. Его наказывает, и притом весьма жестоко, его же собственное восприятие. Почему бы такому человеку не переосмыслить свое видение? Он ведь должен был заметить, что существуют и другие люди, которые относительно счастливы. Некоторые из тех людей, которых он видит на улице, улыбаются, другие насвистывают. Может быть, они узнали некий секрет, дающий радость? Быть может, они нашли что-то такое, чего он сам не нашел? Что они знают такого, чего не знает он? Если бы он только захотел просто переосмыслить и пересмотреть свое основополагающее видение, он мог бы превратить презрение к себе в самоодобрение, перейти от пессимизма к оптимизму, от цинизма к доверию. Он мог бы заменить негативную душевную позицию позитивной. Почему же он этого не делает? Все мы в большей или меньшей степени похожи на такого несчастного человека. В таком случае, — что же, разве мы все мазохисты?
