– Какого детского дома? – буркнул Терехин. – Того самого, где Гуртовой воспитывался?
Я не удивился тому, что Терехин располагает такой информацией о Гуртовом. И не удивлюсь, если у Волкодава целое досье на него оформлено.
– Да. Детдом был в старой усадьбе. Барской. Его лет семь назад закрыли, еще до того, как вы стали здесь работать. Перевели в другой район, – пояснил я Терехину, внимательно глядя на дорогу. – Теперь в этой усадьбе Гуртовой пансионат для миллионеров строит. Уже, считай, достроил.
– Знаю, – буркнул Терехин. – А ты сколько здесь участковым, Михайлишин?
Он точно меня за дурачка считает. Проверяет, что ли? А чего меня проверять. Я уверен: он и так все про меня знает. Потому что Волкодаву достаточно разок полистать чье-нибудь личное дело, чтобы потом каждую строчку всю жизнь помнить. Память у него не хуже, чем у персонального компьютера последнего поколения. И быстродействие такое же, по-моему.
– Шестой год, товарищ майор, – спокойно ответил я.
– Ладушки. Валяй дальше.
– Директором детского дома Бутурлин стал где-то году в семидесятом. А до этого был географом-картографом. По работе много путешествовал, часто бывал за границей. Составлял карты, исследовал всякие там труднодоступные районы. В Индии, в Африке. Потом подцепил какую-то непонятную тропическую болезнь, в очень тяжелой форме. Но сумел выкарабкаться. И жаркие страны для него сразу же закрылись. А вот жена его умерла. От той же болезни. Остался сын. И тогда он сменил профессию, пошел в директора детдома и занялся воспитанием сирот. Да, еще он воевал. Имеет награды.
– Где это ты все умудрился раскопать? Да еще так быстро? – подозрительным тоном спросил Терехин.
– Вы же знаете, товарищ майор, у меня в поселке есть кое-какие источники, – уклончиво ответиля.
Как же, стану я ему своих информаторов раскрывать. Только по письменному приказу. Или в случае крайней необходимости. А тем более того, кто мне все это поведал.
– Источники, – хмыкнул Терехин. – Скрытный ты, оказывается, Михайлишин.
– Я не скрытный, товарищ майор. Но это мои источники. Лично мои.
– Ты что, обиделся? – слегка удивился Волкодав.
– Нет.
– Правильно – за шутку не сердись, в обиду не вдавайся. На начальство обижаться нельзя, сынок. Его только можно про себя материть. Или тайком подсиживать. Но ты вроде не по этому делу, верно?
– Верно.
– А вообще – что он за человек, Бутурлин?
Я на минуту задумался. И продолжил, по-прежнему глядя не на майора, а на дорогу:
– Не очень общительный. Ведет довольно замкнутый образ жизни. Умный. Гордец. Живет один. Жена, как я говорил, умерла очень давно, после этого он так и не женился. Правда, в поселке летом живут близкие родственники – сын с женой и дочкой. То есть – внучкой Бутурлина. Внучка большую часть времени, по крайней мере последнюю неделю, проводит у деда. Они очень дружны. Сын – членкор, занимается наукой. Насколько я понял, исследованиями в области лазерных технологий. Деньги зарабатывает большие. Его жена – доктор медицинских наук, гинеколог. Тоже работает – в частной клинике в Москве. Совместное предприятие.
– А эти данные откуда? Тоже личные источники? – перебил меня Терехин.
– Тоже.
– Дальше.
– Они живут отдельно от Бутурлина. У них здесь тоже дача. Большая. Построили пять лет назад. Скорее даже загородный дом, чем дача. Сам Бутурлин, я уже говорил, тщательно следит за здоровьем: регулярно бегает по утрам, зимой ходит на лыжах.
– Еще что?
– Бутурлин – заядлый охотник. Они с Пахомовым, ну, с убитым, каждый год сезон открывали…
В это время, по случайному совпадению, мы как раз проезжали мимо конторы охотхозяйства, где до выхода на пенсию трудился покойный Пахомов. На кирпичной стене висело что-то красно-белое, выцветшее, бывшее раньше радостным лозунгом. Теперь от него осталась китайская грамота: "Товари…..раним род… природу!"
– Охотник, говоришь? – сказал Терехин, мельком взглянув на остатки лозунга.
– Да, товарищ майор.
– Оружие у него есть?
– Да. Зарегистрировано, все по закону, товарищ майор.
– Какое оружие?
Я решил слегка отыграться на Терехине за все его сегодняшние наезды. И ответил коротко, хотя здорово рисковал, потому что Волкодав – человек злопамятный:
