– Это, хозяин, копченое мясо. Сам делал. Попробуйте угадать чье? К вашему салату будет в самый раз. Балык, естественно, горбуша. Естественно, своего засола. А это – кедровый орех. Правда, с прошлого года. Но сам в урмане шишку бил, и сохранился он отменно… Маринованные грибы, белые. Знаю, что у вас своих полно, но… – Кирилл извлек из глубины рюкзака двухлитровую банку, – не мог не привезти. Все же северный гриб – он другой. Черемша… Ну а тут – брусника, клюква, черника… Сало с чесноком… Тоже своего посола.
– Сам солил? – спросил я его.
– Сам.
– Значит, все еще не женился? – сказал я.
– Не женился, Николай Сергеич. На что жениться, коли рожа не годится? – засмеялся Кирилл, показывая в улыбке на зависть ровные, белоснежные зубы.
– Не наговаривай на себя, северянин.
– Да нет, честно. Кто ж за меня, лесного человека, пойдет? Разве что сумасшедшая какая.
Он перестал выкладывать свои северные гостинцы на стол и посмотрел на меня.
– Вот. Вроде все.
– Тогда помогай оттащить все это в сад.
– Будем завтракать в беседке? Как всегда? – улыбнулся Кирилл.
– Как всегда, – ответно улыбнулся я.
Все, что мне он рассказал за завтраком, больше всего походило на страшную сказку. Я думал об этом, глядя, как Николай Сергеевич молча наливает мне кофе. Потом я придвинул к себе сахарницу и сказал:
– Даже трудно поверить… Какие-то страсти-мордасти: служебные собаки боятся взять след, которого нет. Милицейские майоры всех подряд подозревают, в тихом поселке убийство за убийством… Все могу понять, во все могу поверить, но чтобы переодетые маньяки или, того веселей, оборотни бегали по мирному дачному поселку и обывателям головы отрывали?! Да мы такие страшилки в детдоме на ночь рассказывали. И то только класса до пятого.
Я отхлебнул кофе. Николай Сергеевич по-прежнему молчал, никак не реагируя на мои слова. Над клумбами трудолюбиво гудели шмели.
– Сдается мне, – подытожил я, – что, скорее всего, это медведь-шатун. Для ваших лесов не слишком фантастичное предположение… Но он наверняка уже ушел отсюда. Все-таки зверь – он и есть зверь. Не будет долго вблизи жилья околачиваться. А мальчишке вашему, Скокову, просто с перепугу черт-те что померещилось. Небось пьяный был?
– Он был трезв, – твердо сказал Николай Сергеевич. – Да и за мной, как ты знаешь, такого греха не водится. Но последние дни я постоянно ставлю дом на сигнализацию.
Я посмотрел на Николая Сергеевича: нет, конечно, я его нежно люблю, он мне, считай, второй отец. Но сейчас старик явно мандражировал. И, на мой взгляд, преувеличивал опасность.
– Я вам, Николай Сергеич, буленбейснера подарю.
– Что подаришь?
– Буленбейснера, – усмехнулся я. – Порода собак есть такая. В переводе с английского – быкодав. В холке, – я показал рукой, – метр двадцать. И никакой медведь близко не подойдет.
– Медведь, говоришь, по поселку ходит и головы отрывает?.. Пойдем-ка.
Николай Сергеич поднялся и пошел к дому. Я – следом за ним. В гостиной он достал с полки ключ и открыл ящик буфета. Вынул увесистый газетный сверток и брякнул его передо мной на стол.
– А это что тогда? – спросил он. – Посмотри.
Я развернул газету. Передо мной лежала гипсовая отливка следа огромной лапы. Длинной, широкой, с огромными когтями. Ничего подобного я в жизни не видел. Отдаленно след напоминал отпечаток волчьей лапы. Только увеличенный раза в три. И напоминал очень отдаленно. Я вопросительно посмотрел на молчащего старика.
– Вчера в лесу нашел, – пояснил Николай Сергеич. – Возле того места, где Станислава бродила.
– Как ваша внучка? Она здесь? – поинтересовался я из чистой вежливости. Последний раз я видел Стасю совсем еще маленькой, веселой девчушкой, которая тогда заканчивала начальную школу. В прошлый свой приезд, ровно пять лет назад, я ее не застал – она была в Москве. Сейчас, если мне не изменяет память, ей уже лет двадцать. Невеста.
– Здесь, здесь. Где же ей быть?
– Интересно было бы на нее посмотреть.
– Смотри, – кивнул старик на большой цветной фотопортрет, висящий в простенке.
С него улыбалась хорошенькая девушка. Да какое девушка – на меня смотрела очаровательная молодая женщина. И еще: в ней был и шарм, и хитринка, и бутурлинская порода.
