Посмотрите, здесь говорили, что управлять производством должен «всероссийский съезд производителей». Я затрудняюсь, какими словами следует еще эту несуразицу характеризовать, но утешаюсь тем, что здесь все партийные работники в то же время работники советские, которые уже год, два, три революционную работу делают. Перед ними не стоит это и критиковать. Они потому и прения закрывают, когда такие речи слышат, что это скучно, несерьезно — говорить о «всероссийском съезде производителей», который управляет народным хозяйством. Может быть, это можно было бы предлагать в стране, где никакого приступа к работе, при взятой уже политической власти, не было. У нас этот приступ есть. И любопытно, что на странице 33 той же брошюры мы находим следующее:
««Рабочая оппозиция» не настолько невежественна, чтобы не учитывать великой роли техники и технически вышколенных сил…». «Она не мыслит создать свой орган управления народным хозяйством, избранный на съезде производителей, и затем распустить совнархозы, главки, центры. Нет, она мыслит иное: подчинить эти необходимые технически ценные центры управления своему руководству, давать им теоретические задания, использовать их так, как в свое время фабриканты и заводчики использовали силы специалистов–техников».
Итак, тов. Коллонтай и т. Шляпников и следующие за ними «классово спаянные» люди… подчиняют своему необходимому руководству совнархозы, главки и центры, — всяких Рыковых, Ногиных и прочие «ничтожества» — и будут давать им теоретические задания! И что же, товарищи, разве можно это взять всерьез? Если у вас были какие–либо «теоретические задания», почему вы их не давали? Для чего мы объявляли свободу дискуссий? Мы объявляли не для одного обмена словами. Во время войны мы говорили: «Нам не до критики, нас ждет Врангель, если мы делаем ошибку, — мы ее исправляем тем, что бьем Врангеля». Когда мы кончили войну, нам начинают кричать: «Давайте свободу дискуссий!». Когда мы спрашиваем: «Скажите, какие ошибки мы сделали?» — нам говорят: «Не нужно распускать совнархозы и главки, им надо давать теоретические задания». Почему т. Киселев, который на съезде горнорабочих, как представитель «классово спаянной» «рабочей оппозиции», остался в ничтожном меньшинстве, — почему, когда он стоял во главе Главтекстиля, он не научил нас борьбе с бюрократией? Почему т. Шляпников, когда он был наркомом, почему тов. Коллонтай, когда она также была наркомом, не научили нас борьбе с бюрократизмом? Мы сами знаем, что бюрократический налет у нас есть, и мы, которым приходится ближе всего иметь дело с этим бюрократическим аппаратом, мы от этого страдаем. Подписываем бумажку, — а как дойдет она до дела? Как это проверить, когда бюрократический аппарат такой громадный? Вы знаете, как его уменьшить, — поделитесь, пожалуйста, с нами, дорогие товарищи, вашим знанием! У вас есть желание дискутировать, но, кроме общих заявлений, вы ничего не даете. Вы говорите: «Спецы обижают рабочих, рабочие ведут каторжный образ жизни в трудовой республике». Это — чистейшая демагогия!
Прочитайте все, товарищи, эту брошюру, убедительно вас прошу! Лучшего материала против «рабочей оппозиции», чем брошюра тов. Коллонтай «Рабочая оппозиция», — быть не может. Вы увидите, что так подходить к вопросу действительно нельзя. Что бюрократизм есть вопрос больной, — это мы все признаем, это есть даже в нашей партийной программе. Критика главков и совнархозов очень легка, но когда вы так критикуете, беспартийные рабочие массы понимают — распустить! Это подхватывают и эсеры. Мне сказали товарищи украинцы, что у них на конференции {21} левые эсеры свои предложения формулировали буквально таким же образом. А что такое кронштадтские резолюции? {22}Вы их не все читали? Мы их вам покажем: они говорят то же самое. Потому я и подчеркнул опасность Кронштадта, что эта опасность состоит именно в том, что как будто требуется только небольшая передвижка: «Пусть большевики уйдут», «мы власть немного исправим», — вот чего хотят кронштадтцы. А вышло, что Савинков приехал в Ревель, что парижские газеты за две недели писали об этих событиях, что появился белый генерал. Вот, что получилось. И так шли все революции, подобно этому. Мы отсюда и говорим: раз мы к этому подходим, мы должны сплотиться для того, чтобы на такую штуку отвечать винтовкой, как бы невинно это ни выглядело, — как я и в первой речи указал. На это «рабочая оппозиция» не отвечает, а говорит: «Мы распускать совнархозы не будем, а «подчиним своему руководству»». «Всероссийский съезд производителей» подчинит своему руководству 71 главк Совнархоза! Я спрашиваю, смеются, что ли, они, и можно ли таких людей брать всерьез? Это и есть мелкобуржуазная, анархическая стихия не только в рабочей массе, но и внутри нашей партии, и этого допустить мы ни в каком случае не можем. Мы позволили себе роскошь: дали людям изложить с наибольшей обстоятельностью их мнения, выслушали их несколько раз. Когда мне приходилось на II съезде горнорабочих спорить с тт. Троцким и Киселевым, две точки зрения выступали явно
