Мейсон, который медленно и осторожно вел машину по Главному бульвару, свернул к мотелю «Росомаха». Он записал Кэтрин Эллис в регистрационную книгу, представился администратору и сказал:
— Мисс Эллис — моя клиентка. Это — моя секретарша, Делла Стрит. Мы собираемся немного побыть с мисс Эллис.
— Все в порядке, — ответил управляющий. — Я узнал вас, как только вы вошли, мистер Мейсон. Для меня — большая честь участвовать в одном из ваших дел.
— Благодарю вас, — отозвался Мейсон.
Они вошли в номер Кэтрин Эллис, и Мейсон продолжил:
— У меня есть кое-какие новости для вас, Кэтрин. Мне удалось кое-что выяснить о прошлом вашей тетушки. Однако я полагаю, что для вас будет лучше не знать этого — во всяком случае, пока. Я думаю, что мы еще услышим об этом деле. Полиция рано или поздно вмешается, и, думаю, вас подвергнут допросу. Я не хочу, чтобы вы лгали. Следовательно, о некоторых фактах вам пока лучше не знать.
Далее, наше самое уязвимое место в том, что вы обнаружили картонку с деньгами. Как только вы признаетесь в этом полиции или кому-нибудь еще, они наверняка придут к заключению, что это вы украли деньги, что ваша тетя прятала эти деньги и боялась признаться, сколько их на самом деле, и потому она заявила, что там была всего сотня долларов. >v
Полиция не ^состоянии доказать что-либо, за исключением очевидных фактов. Они сделают из вас козла отпущения и будут держаться этой версии. Они не станут вести дальнейшего расследования, потому что будут уверены, что дело уже раскрыто.
Следовательно, я не хочу, чтобы вы сообщали кому бы то ни было о том, что вы нашли в стенном шкафу, и одновременно я не желаю, чтобы вы лгали. Таким образом, вы оказались в весьма серьезной ситуации. Вы должны сразу же сказать, что не собираетесь делать никаких заявлений, разве что при посредничестве и в присутствии своего адвоката.
Это, конечно, будет выглядеть очень подозрительно, и потому я постараюсь, чтобы в ваших словах было как можно больше логики. Я объясню, что вы — весьма чувствительная молодая особа, что вы из культурной семьи, не знакомы с изнаночной стороной жизни — и вот Стюарт Бэксли и это детективное агентство обвинили вас в воровстве. Дескать, вы собираетесь подать на них в суд за оскорбление личности. Вы медлите с началом процесса и не собираетесь делать никаких заявлений лишь потому, что вы пока не знаете, включить ли вашу тетушку в список обвиняемых; я дал вам четкие инструкции и оговорил, что вы не станете делать никаких заявлений перед кем бы то ни было.
Девушка кивнула.
— Я думаю, вы с этим справитесь? — спросил Мейсон.
— Ну конечно. Не такая уж я глупышка, мистер Мейсон. В конце концов, у меня даже есть кое-какое образование. Я просто скажу, что отдала все в ваши руки, что вы намереваетесь начать процесс, но существуют некоторые технические проблемы, связанные с этим делом, мы еще не знаем, стоит ли обвинять мою тетю, и что вы предупредили меня, чтобы я не делала никаких заявлений — до тех пор, пока вы мне не разрешите.
— Вот и умница! — похвалил ее Мейсон.
Затем он подошел к письменному столу, нашел немного почтовой бумаги и сказал Кэтрин:
— А теперь напишите записку Софии Этвуд. Напишите ей, что я являюсь вашим адвокатом; что вы уехали, потому что с вами дурно обращались; что вы попросили меня позаботиться о вас; что Делле Стрит дано поручение собрать вещи в вашей комнате и привезти их вам; что, если она не сумеет упаковать и увезти все вещи за один раз, ей придется вернуться и что кое-какие вещи вам жизненно необходимо получить сегодня же вечером.
— О Боже, — произнесла Кэтрин. — Они вас на порог не пустят. Они не позволят вам…
— Им это и в голову не придет, — успокоил ее Мейсон. — Они, конечно, могут попытаться нам помешать, но не думаю, что у них получится.
Кэтрин Эллис на секунду задумалась, а затем начала быстро строчить что-то на бумаге. Закончив, она передала записку Перри Мейсону.
— Этого достаточно? — спросила она.
Мейсон внимательно прочел записку и кивнул.
— Проставьте число, — попросил он.
Кэтрин повиновалась.
— Вы обедали? — вспомнил он.
— Нет.
Адвокат протянул девушке двадцатидолларовый банкнот.
